Кирилл и мефодий. Великие славянские просветители кирилл и мефодий

• Вместо введения
• Часть первая, в которой рассказывается о рождении книги и ее первых шагах и свершениях
  • Создание письма - сложный и длительный процесс, продолжавшийся много столетий. Ученые до сих пор спорят о том, как протекал этот процесс.
  • Кипу и вампум
  • Письмо юкагирской девушки
  • Иероглифы
  • Миф о финикянине Кадме
  • Основа книги
  • Александрийская библиотека
  • От свитка - к кодексу
  • Библиофилы и библиополы
  • В византийском скриптории
  • Палимпсесты
  • «Шелк Цая»
  • «Не умеющий писать не может оценить такую работу»
  • На острове Рейхенау
  • «Времена года» - братьев Лимбургов
  • «Филобиблон»
  • Первая русская книга
  • «Изборники»
  • «Не лепо ли ны бяшет, братие...»
  • В библиотеке Троице-Сергиева монастыря
• Часть вторая, повествующая об изобретении книгопечатания, а также о том, как типографский станок проник во все страны Европы
  • Кто изобрел книгопечатание?
  • О египетских скарабеях и печатных пряниках
  • От штампов - к печатям
  • Набивные ткани
  • Китайские книги
  • В «пещерах тысячи Будд»
  • Ксилографические книги
  • Детские кубики
  • Основа книгопечатания
  • Диск из Феста
  • Послание Ивана Смерда
  • Человек в бумажной одежде
  • Лауренс Костер и другие...
  • Иоганн Гутенберг
  • Что изобрел Иоганн Гутенберг?
  • «Самый мощный рычаг...»
  • В книгу приходит гравюра
  • Басни Эзопа
  • Первые итальянские...
  • В солнечной Венеции
  • Типограф-экспериментатор
  • Гравюра на металле
  • Об Израэле ван Мекенеме и Феодосии Изографе
  • «...Первый поэт нового времени»
  • Первые французские...
  • «Книга хроник и историй с иллюстрациями от начала мира и до нашего времени»
  • Великий мастер гравюры
  • «Себе и друзьям»
  • Император-библиофил
  • «Крепкая вода»
  • «...Философ добре хитр, имя ему Альдус, а прозвище Мануциус...»
  • «В нем зародыш всех революций»
  • Что читали в XVI веке?
  • Отшельник под деревом
  • Дом Плантена
• Часть третья, в котором пойдет речь о начале книгопечатания у славян и о том, как типографский станок утвердился в России
  • Мастер на все руки
  • Монах Макарий из Черной горы
  • Подвиг доктора Скорины
  • Самые первые
  • Великий просветитель
  • Труды и дни Анисима Радишевского
  • От ремесленной мастерской - к мануфактуре
  • «Азбучного дела подьячий»
  • «Учение и хитрость...»
  • Мастер Симон Гутовский
• Часть четвертая, повествующая о голландских издателях Эльзевирах, о реформах Петра I, а также о первых газетах и журналах
  • История титульного листа
  • Прославленная династия
  • От Галилея до Ньютона
  • Корабли мысли
  • «Авизо», «реляции», «куранты»
  • Первые журналы
  • Три «Букваря» и одна «Арифметика»
  • Первая русская газета
  • «Сими литеры печатать...»
  • «Манифактурные книги»
  • «Юности честное зерцало»
  • «Примечания в ведомостях» и «Комментарии»
• Часть пятая, рассказывающая об изобретениях, которые помогли книге сделаться произведением высокого искусства
  • От Ньютона до Лавуазье и от Беркли до Канта
  • Из Фернейского замка - в Петербург
  • Поговорим об энциклопедиях
  • «Они работают, а вы их труд ядите»
  • «Наивеличайшее изо всех изобретений...»
  • «Все те книги без изъятия сжечь...»
  • Искусство книги
  • Семейство шрифтов
  • «Король печатников и печатник королей»
  • Иллюстрация
  • Изобретения Людвига фон Зигена и Жана Батиста Лепренса
  • «Он... был первым нашим университетом»
  • Великое обилие красок
  • Век рококо
  • Торцовая гравюра Томаса Бьюика
  • «Каменная печать»
  • «Мое сердце полно будущего»
  • Удивительная«История Жиль Блаза»
  • Успехи литографии
  • «Для немногих» и «Волшебный фонарь»
  • Кто такой В. Окергиескел?
  • «Он явил первый в России опыт печатания красками»
• Часть шестая, рассказывающая о книгах и об издателях начала XIX века, а также о том, как в типографиях появились машины
  • Время больших перемен
  • «Тот механизм, которому... мы обязаны прекрасными изданиями»
  • Матрица и стереотип
  • Патент Уильяма Никольсона
  • Книгопечатная машина
  • Стопцилиндровые и двухоборотные
  • «Мамонт» в типографии «Таймс»
  • «Точно жилище волшебника…»
  • И снова плоскость...
  • Любитель «Душеньки»
  • Создатель Румянценского музеума
  • «Полярная звезда», «Звездочка»...
  • «Произвел решительный переворот в русской книжной торговле»
  • «Настал иллюстрированный в литературе век»
  • Фирмы, фирмы, фирмы...
  • «Призрак бродит по Европе»
• Часть седьмая, повествующая о фототехнике, позволившей насытить книги, газеты и журналы иллюстрациями
  • Гелиографии
  • Удачливый живописец
  • Негатив и позитив
  • Изобретательный художник Алексей Греков
  • Фотография в книге
  • Чудесные свойства хромированного желатина
  • Изобретение профессора Гусника
  • Лауреат Ломоносовской премии
  • Меняя тональность краски...
  • Иллюстрированные журналы
  • Офорт наоборот
  • Используя несовершенства человеческого глаза
  • «В натуральных цветах»
• Часть восьмая, которая познакомит читателя с промышленным переворотом в книжном деле
  • Промышленная революция
  • Механические наборщики
  • Автомат-наборщик
  • Изобретатель Иосиф Ливчак
  • Линотип Оттмара Мергенталера
  • Машины-брошюровщики
  • Машины-переплетчики
  • Способ «фото-тинто»
  • Орловская печать
  • Печать с переносом
  • Изобретение 18-летнего юноши
• Часть девятая, повествующая о книге и издателях второй половины XIX века
  • Время противоречий
  • «На книжном посту»
  • Величайший иллюстратор XIX века
  • Издатель «Нивы»
  • «Это настоящее народное дело»
  • «Назад к Рафаэлю!»
  • Комбинация линий и пятен
• Часть десятая, рассказывающая об огромной роли печатного слова в освободительном движении
  • Он создал вольную русскую прессу за границей
  • Герои вольного слова
  • «Самым страшный снаряд который когда-либо был пущен в голову буржуа»
  • Первый перевод «Капитала»
  • Библиотека Маркса и Энгельса
  • «Благо революции - высший закон»
  • Время бесцензурных листков
  • Первая типография
  • «Типографская аккуратность и изящность издания очень важны»
  • Ленинская «Искра»

Великие славянские просветители

Ежегодно 24 мая народ Болгарии отмечает День славянской письменности. Это - праздник, посвященный памяти великих славянских просветителей Кирилла и Мефодия.

По словам академика Д.С. Лихачева, известного советского историка культуры, филолога, блестящего знатока Древней Руси, это и день «всей славянской культуры, ибо дело гениальных братьев Кирилла и Мефодия бесконечно для всех славян, бесконечно по своим прекрасным последствиям».

Кирилл его настоящее имя Константин - родился около 827 г. в стоявшем на берегу Эгейского моря городе Солуни (ныне Салоники). Был он младшим - седьмым по счету - ребенком большой и славной семьи. Его брат и соратник Мефодий был старше на 12 лет. Константину дали хорошее образование. Поступив в «учение книжное», он «успевал в науках больше всех учеников благодаря памяти и высокому умению, так что все дивились». Так рассказывает «Житие Константина», составленное в IX в.

Образование способный юноша продолжал в Константинополе, столице Византийской империи. Здесь он «в 3 месяца овладел всей грамматикой и за иные взялся науки, научился же и Гомеру, и геометрии, и диалектике, и всем философским учениям, а сверх того и риторике, и арифметике, и астрономии, и музыке, и всем прочим эллинским учениям».

Жития литературный жанр, склонный к преувеличению. Конечно же, постижение наук длилось не три месяца, а гораздо больше. Но Константин действительно был высокообразованным человеком. Это открыло ему путь в богатую Патриаршую библиотеку. Он стал и секретарем патриарха Фотия, учителем философии. Некоторые ученые считают, что Константин преподавал в Константинопольском университете. Тогда-то он получил прозвище «Философ», которое стало частью его имени.

Затем Константин собрался в далекий путь в Хазарский каганат, владения которого простирались от Крыма до Нижней Волги. По дороге он остановился в Крыму, в древнем городе Херсонесе. Здесь, утверждает неизвестный нам по имени автор «Жития», Константин изучил еврейский язык, перевел грамматику этого языка.

Далее «Житие» рассказывает так: «Нашел же здесь (т.е. в Херсонесе) Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные».

Это, пожалуй, самая загадочная фраза «Жития». О смысле ее и значении вот уже много лет спорят ученые. О каких «русских письменах» идет речь? Одни говорят, что надо читать не «русские», а «фрузские», то есть франкские, латинские. Другие предлагают совсем уже странное чтение - «узкие письмена».

Большинство исследователей считают, что книги были написаны каким го письмом древних русов - восточных славян и что именно это письмо легло в основу азбуки, впоследствии изобретенной Константином.

Вскоре после возвращения Константина Философа из Хазарин приехали в Константинополь послы от моравского князя Ростислава.

«Мы божьей милостью здоровы, просил передать Ростислав византийскому императору Михаилу, - и пришли к нам учителя многие от итальянцев, и от греков, и от немцев, и учат нас по-разному. А мы, славяне, люди простые, и нет у нас никого, кто бы нас наставил истине и дал нам знание. Так, добрый владыка, пошли такого мужа, который нас наставит всякой правде».

Император призвал к себе Константина, пересказал ему слова Ростислава: «Слышишь ли, Философ, эту речь? Никто другой сделать этого не сможет, кроме тебя. Вот даю тебе дары многие и иди, взяв с собой брата своего Мефодия».

В Моравии, утверждает «Житие», Константин и «сложил» славянское письмо.

Есть две древних славянских азбуки - глаголица и кириллица. Большинство современных ученых считают, что первой азбукой, созданной Константином Философом в 863 г., была глаголица. Юго-западные славяне, преимущественно - хорваты, использовали ее вплоть до XIX столетия.

Что же касается кириллицы, то ее создали ученики Константина в конце IX в. в Восточной Болгарии, так это было или нет, в настоящее время сказать трудно.

На первых порах кириллицу и глаголицу использовали параллельно, но затем кирилловская азбука вытеснила глаголицу. Эта азбука лежит в основе современного русского, болгарского, сербского алфавитов, а также алфавитов большинства народов СССР украинского, белорусского и многих, многих других.

Как сложилась судьба Константина Философа после создания славянской азбуки?

Немецкое католическое духовенство усмотрело в проповеди Кирилла и Мефодия угрозу своей власти и обвинило их в ереси. Папа Николай I вызвал братьев в Рим. По дороге туда просветители побывали в Блатенском княжестве и в Венеции. Николай I тем временем умер. Новый папа Адриан II встретил Кирилла и Мефодия с почетом.

Но Кирилл вскоре заболел и 14 февраля 869 г. скончался. Похоронили его в Риме в церкви святого Климента.

В 1963 г. во всем мире была торжественно отмечена 1100 годовщина славянского письма, которым ныне пользуются народы, говорящие более чем на 60 языках.

Радуйтеся, Мефодие и Кирилле,

язык словенских апостоли и богомудрии учителие

Некогда святой апостол Павел, простираясь с проповедью Евангелия из одной страны в другую, дошел до предела, который положила природа между двумя частями света - остановился в Троаде, на берегу пролива, отделяющего Азию от Европы. Здесь явился ему в сновидении один из жителей Европейского берега, македонянин, и звал апостола на помощь к себе в Македонию (Деян. 16:8-10). То была воля Божия даровать этому племени благо спасения. Апостол повиновался этому призванию, и многими благодарными успехами сопровождалась его проповедь в той стране. Церковь Филлипийская и Церковь Солунская - образец всем верующим (Сол. 1:7), радость и венец апостола (Фил. 4:1) стоят перед нами в павловых писаниях вечными памятниками и свидетельствами его просветительской деятельности.

Прошли столетия, и наступила другая пора, когда славянские народы, только-только выходящие на сцену исторической жизни, стали нуждаться во вразумительной проповеди и национальном богослужении. И вот в 863 году в Константинополь прибыло посольство правителя Великой Моравии князя Ростислава, просившего прислать учителей для проповеди в недавно принявшей христианство стране. Византийский император решил отправить туда ученых монахов, знакомых с жизнью и нравами местного населения. И тогда-то Церковь Македонская представила славянам равноапостольных деятелей, в лице святых Кирилла и Мефодия, уроженцев Солунских.

Эти просветители стали составителями славянской грамоты. Новым письменам было вверено слово Евангельское, ими были переданы молитвы богослужения. И благодаря святым Кириллу и Мефодию, славяне стали слышать на родном языке слово Господа, и смогли также достойно славословить Его. Это есть две необходимые потребности благочестия, без удовлетворения которых нет живого христианства.

И как скоро явились слово Божие и литургия на славянском языке, то возникла необходимость в священниках-славянах. Следовательно, должна была народиться у славян своя священная иерархия - важное условие для процветания каждой Церкви в своем народе. И, действительно, первым делом просветителей стало приготовление из местных жителей достойных служителей алтаря Господня. Задуманное на таких широких и прочных основаниях просвещение славян не могло обойтись без училищ. И святые благовестники основывали их везде, где трудились. Эти училища удовлетворяли не только потребностям клира, но и способствовали появлению людей образованных, которые могли сами поработать на пользу новооснованной Церкви славянской. Одни переводили с греческого языка для назидания церковного и домашнего слова и жития святых; другие передавали догматические творения отцов и толкования на Священное Писание; иные сами брались изъяснять Писание и защищать истину Православия от еретиков. Замечательное обилие таких трудов в первое время славянской проповеди показывает как благотворна была деятельность наших просветителей. Какая это была высокая жизнь, какая сильная и плодотворная деятельность!

На земле славянской возгорелся божественный огонь святой Христовой веры. И, если обратить внимание на первоначальные памятники древней славянской письменности, то видно как в них полагалось начало богословскому и философскому языку - основам того положительного знания, которым впоследствии так прославилась славянская ученость. Постепенно начинали вырабатываться теперь установившиеся термины для предметов отвлеченных, прежде принятия христианства славянам неизвестных. Это говорит о том, с каким вниманием и разборчивостью действовали просвещенные переводчики. Так в греческих произведениях нередко встречали они слово «божественный», относящееся к предметам и действиям не собственно Божиим. И чтобы не смешивать понятий в новопросвещенных христианах, они употребили прежде неизвестные слова «великiй», «святый». Для обозначения добродетелей стали использовать «добровольство», «добронравiе», «добрый нравъ», «доброта», полагая при этом, что сущность добродетели состоит не во внешней деятельности, а в благоустроении воли и нрава.

Но святые просветители имели дело не только со школой, а прежде всего с народом: с ним-то они должны были говорить особенным языком, чтобы действовать на него успешнее. Следует заметить, что святой Кирилл, прозванный за свою ученость Философом, особенно владел искусством излагать народу свои наставления наглядно, в притчах. Это мудрое подражание евангельскому способу учения, конечно, не утратило своего значения и в настоящее время, в приложении к народу, не привыкшему к отвлеченным умозрениям. Благодаря такому тесному сближению с людьми славянские просветители полностью овладевали его вниманием.

Но призванные трудиться для крещенных в веру Православную, святые Кирилл и Мефодий своей ревностью, своей проповедью, своим чинным богослужением привлекали к себе и множество неверующих во Христа славян. Многих из них крестили святые братья в Моравии и соседних с ней областях; святой Мефодий проповедовал Евангелие в земле Чешской и крестил святую княгиню Людмилу. Пример равноапостольных братьев, и труды их в переводе священных книг облегчили успехи проповеди христианства среди славян и в последующее времена. Восточным и южным славянам не навязывалась латинская литургия, как это было со стороны немецких проповедников в Поморье. И везде, где разумно предлагалась проповедь на родном языке, славяне свободно покорялись христианству, принимая вместе с ним и письменность.

Пример славянских просветителей стал впоследствии живым предметом для подражания и у нас в России для распространителей Евангелия у инородцев. Так действовали святитель Стефан в Перми, преподобный Трифон Вятский и другие позднейшие благовестники среди якутов, монголов, алтайцев и т.д.

Вводя у славянских народов слово Божие и литургию на общепонятном языке, святые просветители Кирилл и Мефодий решили вопрос о нашем Православии и о будущем славянских народов. В те годы уже разгорался спор между Восточной и Западной Церквами, возбужденный притязаниями властолюбия и своелюбия римских первосвятителей. Святой Кирилл был учеником блаженного Патриарха Фотия, вставшего на защиту Православия и Православной Восточной Церкви. Действуя на территории, независимой от Константинопольского Патриархата, но примыкающей к Римскому престолу, славянские просветители должны были соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не вооружить против себя власть Рима в ущерб отеческому Православию. Свидетельство тому их великое исповедание веры. Этой твердостью они удержали в Православии просвещенные ими народы. А неразумное гонение, поднятое Римской Церковью против славянской литургии, еще более расположило славян бояться сближения с Западом и дорожить богомудрой свободой Православного Востока. Так святые просветители определили нашу историю, наше духовное наследие, наше спасение.

Как ни велико было дело изобретения славянской грамоты, как ни знаменательно для каждого народа начало его письменности - все это было воспринято еще и как мощнейшее орудие, получившее надлежащий смысл в великом торжестве устроенного просветителями предприятия. На этих могучих основах дело просвещения охватило тогда все славянство, и не в общих отвлеченных чертах, а в живых представителях тогдашнего славянского мира, в типичных и крупнейших его лицах. В ветви Болгарской, где зародилось, и где затем величественно расцвело это великое дело славянского просвещения; по Дунаю, где шли первоучители между славянскими поселениями; в Моравии, где они сосредоточили всю силу лучшей поры своей деятельности; в Словении, Чехии, Польше, куда по окраинам обширной Моравской державы быстро проникли лучи нового просвещения; в Сербии, спешившей присоединиться к общему делу, и принявшей его под кров своего могущества из рук слабеющей Болгарии; и, наконец, на юге Руси. Именно там святой Кирилл посеял неумирающие семена своей проповеди в Херсоне, куда пришел потом князь Владимир Киевский, чтобы завоевать ключи этого новоявленного света. Именно оттуда пришли на Русь болгары с новой грамотой, новыми книгами и православным богослужением, славянским церковным пением, и откуда Нестор-летописец почерпнул горячо выраженное им убеждение, что при единстве грамоты, славяне есть один язык и народ, а Русь есть часть этого великого наследия и богатства.

Действительно и грамота, и вся письменность тогда возникшая, до сих пор заключают в себе черты истинного, действительного просвещения. Это просвещение стало источником и символом славянского единения. И все ветви славянства почувствовали свое общее, коренное единство племени, затем единство языка, выражавшего собой единство народных стихий, и послужившее затем новым средством высшего, духовного единства. Все это совершилось при помощи грамоты, порожденной ею письменности и вызванного всем этим высокого творчества славянской культуры.

И тогда большая половина Европы от Царьграда по всей восточной половине Балканского полуострова, в обширном Болгарском государстве, по течению всего Дуная, в современной Венгрии, до окраин Польши, Чехии, Хорватии и Сербии, наконец, до Киева и Новгорода пробудилась в грандиозном историческом движении. Здесь к новой жизни призвались целые народные массы, обмениваясь посольствами и письмами друг с другом, налаживая различные культурные и торговые связи. Лучшие вожди народные, образованнейшие славянские умы того времени - все были соединены в общем деле; в трудах пребывали все правительства славянских народов, во главе деятельности - государи: Михаил Греческий; Борис и Симеон Болгарские; Ростислав, Святополк Моравские; Владислав и Людмила Чешские; Российские Ольга, Владимир и Ярослав - какие великие имена, какая несравненная сила!

И в наши дни каждое новое разыскание о славном деле славянских просветителей, каждый новый труд по церковно-славянской грамматике или печатное издание памятника кирилловской письменности, проливают свет на современные славянские наречия, на судьбы славянской науки. Труды современных славистов, устремленные своим взором в ту далекую пору и эпоху, помогают понять пути развития современных славянских языков и всей славянской литературы. А сама история славянских народов уясняется тем более, чем ближе мы приникаем к их единому великому началу. И если осознание этого начала оказывает такое сильное влияние на современную славистику в науке и жизни, то, наоборот, каждое новое явление в жизни современного славянского мира пробуждает собой память о прошлом, дает повод лучше понимать его, ценить, исследовать и воссоздавать.

Понятно поэтому, что в наши дни дело святых равноапостольных Кирилла и Мефодия еще не кончено. Их проповедь вызвала к бытию самостоятельную славянскую иерархию, трудами их положены начала разработки богословской, исторической и филологической наук у славянских народов. А в современных условиях необходимо продолжение дальнейшего развития всего этого положительного знания. И много нужно еще ревности, много общих усилий, чтобы достойно продолжать дело святых просветителей.

Припоминается здесь предсмертное слово святого Кирилла. Застигнутый смертельной болезнью еще в расцвете лет, почти в самом начале своих трудов среди славян и в виду множества предстоявших работ, он трогательно прощался с братом, опасаясь, что у того родится намерение возвратиться к прежней иноческой жизни в монастыре. «Мы с тобою как два вола вели одну борозду. И я падаю на своей черте, день мой кончился. А ты не вздумай оставить труды учения, чтобы удалиться на свою гору. Нет здесь, среди славян, скорее ты можешь обрести спасение». Пусть это завещание святой ревности отзовется самым сильным возбуждением в душе каждого из призванных и вновь призываемых деятелей на поприще просвещения и учения.

И вот последнее воспоминание. Между древними молитвословиями церковнославянских книг сохранилось одно, «при начале учения», в котором иерей молится об отроке: «дай же ему, Господи, от Давидова разума, от Соломони премудрости, и от Кириллова хитрости. Дай же ему стояти с иереи и со всеми святыми Твоими». Для того-то испрашивается среди прочего хитрости, то есть остроты ума мудрого учителя славян Кирилла, чтобы постигающий новые знания мог с достоинством и на пользу применять их на благо себе самому и другим людям.

Да будет же это прошение постоянным желанием в умах и сердцах всех нас, призванных сохранить и преумножить славное наследие великих славянских учителей святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.

Святые равноапостольные

Кирилл и Мефодий.

Кирилл и Мефодий – славянские просветители, создатели славянской азбуки, проповедники христианства, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык.

Кирилл (до принятия монашества в начале 869 - Константин) (около 827-14.2.869) и его старший брат Мефодий (около 815-6.4.885) родились в г. Фессалоники (Солунь) в семье военачальника. Кирилл - младший и по возрасту, и по иерархическим званиям - до конца жизни был просто мирянином и монашеский постриг с именем Кирилл принял только на смертном одре. В то время как Мефодий, старший брат, занимал большие должности, был правителем отдельной области Византийской империи, настоятелем монастыря и закончил жизнь архиепископом. И все же традиционно Кирилл занимает почетное первое место, и его именем назван алфавит - кириллица. Всю жизнь он носил другое имя - Константин, и еще почтительное прозвище - Философ.

Старший, Мефодий, поначалу пошел по стопам отца, начав с военной службы, затем 10 лет являлся высокопоставленным государственным чиновником, после чего принял монашество и некоторое время был настоятелем монастыря.

По возрасту братья были далеко не ровесники (разница в 12 лет), да и тесно сотрудничать в деле просвещения славян им пришлось сравнительно недолго (всего-то шесть лет с момента, когда в 863 г. братья отправились по указу императора в Моравию, и до кончины св. Кирилла в начале 869 г.).

Образ их единства в равноапостольном служении прекрасно изобразил сам св. Кирилл, сказав на смертном одре св. Мефодию: «Вот, брат, мы с тобой были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву, и вот я падаю на бразде, окончив свой день». Он просил старшего брата «не распрягаться»: не возвращаться к монастырской жизни, но продолжить их общее просветительское дело.

Богослужебные тексты акцентируют наше внимание на созерцательности Мефодия, его особой расположенности к монастырскому укладу, и на интеллектуальности Кирилла. Хотя и младший тянулся к монашеству смолоду, и старший был хорошо образован, эти акценты расставлены очень точно. И символично, что Мефодий, именно будучи по всему своему устроению монахом, продолжает дело Константина Философа, совмещая два служения: архиерейское и просветительское, претерпевая тяжелейшие гонения от собратьев. Его монашество – стержень этого двойного самоотверженного служения Церкви, и напоминание всем нам об аскезе как необходимой основе для духовно-переводческой деятельности.

В 862 году моравский князь Ростислав посылает письмо Византийскому императору с просьбой прислать проповедников, способных на славянском языке наставить его подданных в христианстве. Великая Моравия, включавшая в то время отдельные области современной Чехии, Словакии, Австрии, Венгрии, Румынии и Польши, уже была христианской. Но просвещало ее немецкое духовенство, и все богослужение, священные книги и богословие были латинские, для славян непонятные.

При дворе императора Михаила III вспоминают про Константина Философа. Если не он, то кто же еще сможет выполнить задачу, в сложности которой отдавали себе отчет и император, и патриарх - святитель Фотий? У славян не было письменности. Но даже не сам факт отсутствия букв представлял главную проблему. У них не было отвлеченных понятий и богатства терминологии, которое обычно складывается в «книжной культуре». Высокое христианское богословие, Писание и богослужебные тексты надо было переложить на язык, не обладавший к тому никакими средствами.

И Философ справился с задачей. Конечно, не следует представлять, что работал он в одиночку. Константин снова призвал на помощь брата, были привлечены и другие сотрудники. Это был своего рода научный институт. Первый алфавит - глаголицу - составили на основе греческой тайнописи. Буквы соответствуют буквам греческого алфавита, но выглядят по-другому - настолько, что глаголицу часто путали с восточными языками. Кроме того, для звуков, специфических для славянского наречия, были взяты еврейские буквы (например, «ш»).

Дальше переводили Евангелие, выверяли выражения и термины, переводили богослужебные книги. Объем переводов, осуществленных святыми братьями и их непосредственными учениками, был весьма значителен - ко времени крещения Руси уже существовала целая библиотека славянских книг.

В 867 году братья были вызваны в Рим. Там Константин тяжело заболел, в начале февраля 869 года окончательно слёг, принял схиму и новое, монашеское, имя Кирилл, 14 февраля скончался. Он был похоронен в Риме в церкви Святого Климента.

Святой Мефодий исполнил завещание брата: возвратившись в Моравию уже в сане архиепископа, он трудился здесь 15 лет. Из Моравии христианство еще при жизни святого Мефодия проникло в Богемию. Богемский князь Боривой принял от него святое крещение. Его примеру последовала его супруга Людмила (ставшая потом мученицей) и многие другие. В середине 10-го века польский князь Мечислав женился на богемской княжне Домбровке, после чего он и его подданные приняли христианскую веру.

Впоследствии эти славянские народы усилиями латинских проповедников и немецких императоров были отторгнуты от Греческой церкви под власть Римского папы, за исключением сербов и болгар. Но у всех славян, несмотря на истекшие столетия, и до сих пор жива память о великих равноапостольных просветителях и той православной вере, которую они старались насадить среди них.

Священная память святых Кирилла и Мефодия служит соединяющим звеном для всех славянских народов.

Тропарь равноапостольным Кириллу и Мефодию

Тропарь, глас 4

Яко Апостолом единонравнии и Словенских стран учителие, Кирилле и Мефодие богомудрии, Владыку всех молите, вся языки Словенския утвердите в православии и единомыслии, умирити мир и спасти души наша.

Просветителями славян считаются святые благоверные братья Кирилл и Мефодий, в 863 г. впервые ступившие на землю Моравии.
Однако просветительство являло собой отнюдь не обучение грамоте, так как славяне давно уже пользовались своею грамотою, на что указывают и сами просветители. Это была лишь некоторая модернизация славянской слоговой грамоты под считающуюся очень удобной в употреблении буквенную. Причем, удобную именно для проведения богослужения на церковнославянском языке инородцами, то есть не славянами. На это указывают и некоторые буквы кириллицы, впоследствии для самих славян оказавшиеся просто лишними:
«фита, ижица, пси и т.д.» (с. 131).
Мало того, кириллица, якобы придуманная для нас греческими просветителями, имеет достаточно странное обозначение нашего звука У - ОУ. Что и еще раз указывает на то, что вовсе не для славян изобретали свою азбуку Кирилл и Мефодий, но как раз наоборот: славянские учителя пытались просветить светом Евангелия эллинов, не способных к произнесению звука У (например, Рума у славян и Рома в произнесении этого населенного пункта проживающими на Апеннинах эллинами).
Вот еще достаточно веский факт: объяснение странной двувариантности корня имени Божьего народа: рось и русь, роса (раса=раша) и руса. В Палеи Соловецкой библиотеки на «Смерть и погребение Адама» (с. 13), находим искомое:
«…Иеросалим» (с. 208).
В греческом неумении выговорить буковку У - вот где корень этого странного перехода: Русь - Россия (Рось[Русь] сия). Нашу страну, так же как наш город, «…Иероусалим» (с. 218), судя по всему, принято было отображать в тексте: Роусь.
Потому именно победа греческих обычаев при митрополите Макарии, когда наше исконное молитвенное перстосложение заменили двуперстием (во всяком случае, официально), венчается заменой и наименования нашей страны, Руси, - Россией:
«Современный Иоанну Грозному митрополит Макарий первый начал употреблять слово Россия и государи, следовавшие за Иоанном Грозным, в своих речах и грамотах большей частью употребляли слово “Русиа” и весьма редко Россия, и только в царствование Алексея Михайловича вместо “Русия” во всеобщее употребление вошло слово Россия…» (с. 563).
Так что происхождение этого странного сочетания, ОУ, в нашем языке совершенно ненужном, очень четко указывает на тех, кому оно столь безотлагательно когда-то потребовалась: русским людям, легко выговаривающим любой самый сложный оттенок человеческой речи, или грекам, не произносящим этого столь для нас обычного и столь злосчастного для них звука.
Но и это еще не все аргументы в пользу нашего их просвещения, а не наоборот. Употребляемые нами для чисел буквы в кириллице почему-то идут не подряд, А-Б-В-Г, но А-В-Г. Что объясняется все тем же: буква В отсутствует в греческом алфавите, как и У. Потому даже произнести название этой буквы эллины не смогли бы. И именно по этой причине она, считываемая греками в наших текстах вместе с Б совершенно одинаково, у греков имела лишь обозначение цифры 2. Всего вышеизложенного совершенно достаточно для определения: кто из нас кого просвещал. Мало того, именно по обнаруженной нами причине кириллицу и называли:
«греческим письмом» (с. 249).
То есть тем самым письмом, которым для чтения молитв на церковнославянском языке пользовались греки. Потому особенностями этого алфавита являются: исключительно эллинам и необходимые буквы и буквенные сочетания, порядок обозначения цифр и графическая схожесть некоторых букв между собой. Что необходимо лишь при прочтении написанных на нем текстов греками. Нам же, что и естественно, все вышеперечисленные нагромождения совершенно ни к чему. Мало того, в старославянских текстах отличие этих букв, Б и В, выглядит и еще более неразборчиво, чем в современных. Потому именно для нас это является очень большим неудобством. Так что и по этому показателю следует констатировать сам собою напрашивающийся вывод: схожесть написания сочинителями грамоты была избрана исключительно для них.
И вот, кстати говоря, тому подтверждение еще из позапрошлого XIX века. Венелин:
«…греки в IX, X и отчасти XI столетиях писали тем же самым уставным почерком, которым писали и русские до Петра Великого и которым и доселе печатаются наши церковные книги» (с. 663).
И вот еще очень интересная Венелиным подмечена деталь на тему некой эдакой грамотности греков:
«С 800 г. по начало XII века писал в сей Империи почти один только император Константин Багрянородный, около 950-х годов. Остальное писачество состояло в переписывании по монастырям, уставом и полууставом, богослужебных книг» (с. 665).
У нас этот шрифт, введенный, что нами доказывается теперь уже имеющимися фактами, для обучения безграмотного народа, каковым в ту пору и являлись греки, был узаконен князем Владимиром, подменив собою нашу руническую письменность. Греки же до того момента письменности, что выясняется, не имели вообще никакой.
Очень похоже, что не имели и много позже. Ведь еще в XIII веке богослужебные книги для них так все и продолжали писать мы:
«В библиотеке Ватикана и сейчас хранится книга “Устав церковный”, написанная по-гречески в 1317 году иеромонахом Нилом» (с. 8).
А на книге указана и местность, которая изготавливала богослужебные книги для малограмотных в ту пору греков, что и отображено даже в ее названии. Она написана:
«в пределах России, в городе, называемом Тверь» (с. 44).
Вот и некоторое уточнение ее тверских авторов:
«Написана она была в Федоровском монастыре, игуменом которого был Иван Цареградец…» (с. 8).
То есть человек, знакомый с туземным языком местности, откуда некогда переселилась основная часть нашего народа на Русскую равнину. Потому именно он, за вопиющей безграмотностью в те времена самих греков, и заведовал обучением оставшихся на юге братьев по вере, греков, азам нашей Православной культуры.
Однако ж и в дальнейшем никаких культурных центров Греции, якобы аж крестившей нас, не прослеживается и в помине. Ведь сами греки, уже и в эпоху Петра I, так все еще и оставались примитивным безграмотным народом, сами себе даже книги не умеющим изготавливать. А те, даже богослужебные, которыми пользовались константинопольские греки:
«…печатают в Венеции, а Венеция попежская, и папа - головный враг христианской вере. Как у них быть благочестию и откуда взять? Каковы им ни пришлют книги из Венеции, и так они по них и поют» (л. 70 об.).
Так что греков нашему письму научили мы. Именно этим письмом, что уже отмечено, они пользовались не менее трех веков. Затем, судя по всему, была изобретена так называемая «древнегреческая» грамота. На нее греки постепенно, в течение XI века, и перешли. Это эсперанто, судя по всему, на пару-тройку веков предшествует уже иному эсперанто - латыни.
Однако ж той древнейшей культуры, которая им приписывается лжеисторией, они не обладали никогда. Что и подтверждается даже тем, что уже к XVIII веку слишком не мудреное искусство печатного станка они так еще и не освоили. Книги им везли из Венеции, как несколькими веками ранее из Твери.
А вот особенности еще более древнего письма - глаголицы. Во-первых, в ней полностью отсутствуют буквы, требующиеся для отображения звуков, произносимых греками. А, во-вторых:
«…глаголица отображает и древнееврейский алфавит…» (с. 252).
Чем является еврейский язык?
«Литературный язык Библии… древние евреи называли… “кена `анит”, т.е. “ханаанейский”» (с. 240).
И вот что за народ представляют собой хананеи, к имени которых фальсификаторами истории вероломно привязан этот на самом деле чисто негритянский - Хамов язык. Дореволюционный церковнославянский словарь Григория Дьяченко совершенно четко отметает все сегодняшние потуги иудаистов записать Божий народ белокожего славяноруса Авраама на себя:
«язык ханаанский - язык, которым говорили коренные жители земли ханаанской, потомки Ханаана, сына Хамова, и который непонятен был как Аврааму, так и потомкам его, живущим среди хананеев, следовательно, это - древний еврейский язык [Ис 19, 18]…» (с. 849).
А к какому народу мог принадлежать Авраам, которому язык туземцев Ханаана был столь чужд?
Только к тому, у которого звук РА обозначает что-то важное. А важное, то есть Бога и солнце, означает он лишь у нас. Например: РА свет - свет Бога, солнца; РА дуга - дуга Бога, солнца; РА с ум - ум с Богом, с солнцем (без Бога это уже не ум - это что-то другое). А потому Сар РА, Из РА иль, то РА (от чего - история) и т.д. Именно о прародителе этого народа сказано, что он единственным не побывал на строительстве Вавилонской башни, а потому у него у единственного остался язык Бога:
«…из сей земли вышел Ассур и построил Ниневию…» [Быт 10, 11].
А Ассур=Русса. Именно он и представляет собой тот самый Божий народ, о котором упоминается в нашей литературе древности - Торе. И именно с именем этого народа и связано имя города, где Богу было устроено израильтянами, вышедшими из рая людьми, святилище в городе Бога Творца - Иерусалиме. О чем пишет пророк древности Даниил:
«…Господи!.. Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем» [Дан 9, 19].
Город же, как всеизвестно, именуется Ие Руса лим (где Ие - Бог; лим - ст.сл. - пристанище) - земля Бога Русы. А потому Божий народ и обязан именоваться исключительно с заглавной буквы - Русским! А земля этого народа - Русская Земля, которая испокон веков и именуется подножие Престола Господня.
А Руса, что в качестве народа запечатлено на городе Бога, - это второй сын Сима. А потому семитами следует именовать русских, а вовсе не хананеев - потомков Хама и Ханаана. Ведь именно это хамово семя Бог, обетовав Палестину Израилю, строго настрого, как свидетельствует о том наша Тора, повелел истребить. В книге Иисуса Навина эти народы перечислены поименно. И следуя именно истории Ветхого Завета, израильтянам, детям Ассура - Русским, следовало истребить:
«Хананеев… и Аморреев…» [Нав 3, 10].
Это подтверждает и Библейская энциклопедия 1891 года издания:
«…всех Хананеев надобно было истребить… Но Израильтяне относительно Хананеев не выполнили воли Божией» (с. 740).
И вот какое отношение имеют Библией предначертанные Богом к истреблению народности к языку, которому сегодня официальной историей, совершенно безпочвенно, приписано отношение к библейскому народу Израиля:
«…отчетливо выделяются две подгруппы - хананейская (моавитский, аммонитский, финикийский (хананейский) и некоторые другие языки) и аморрейская (угаритский, собственно аморрейский языки). Еврейский язык занимает между ними промежуточную позицию. Исторически сложилось так, что он усвоил как хананейские, так и аморрейские элементы» (с. 187).
То есть тех самых народов, которые требовалось израильтянами (людьми из рая - то есть не потерявшими свой язык и внешность на Вавилонском столпотворении, которым руководил внук Хама, Немрод [родоначальник немых]), истребить. И вот кто такие те, которые устроили у нас революцию, а затем «перестройку» с последующим расчленением страны на 15 частей. Сергей Нилус:
«Масоны - хамиты, семя проклятое Богом» (с. 218).
Вот что до революции было известно о хамитах, которых уже век спустя кто-то, переставив все с ног на голову, узаконил считать Божьим народом. И теперь распрекрасно понятно, кто это сделал, захватив власть в стране. А власть захватили: Бланки и Бронштейны, Губельманы и Гаухманы, Апфельбаумы и Розенфельды. В первой двадцатке руководства оказался лишь один не хананей - грузин Сталин. Титульной нацией, понятно, после того как кто был ничем стал всем, уже не только в двадцатке, но и в двухсотке и близко не числилось. Известен лишь в качестве просто необходимого исключения усаженный в качестве «свадебного генерала» «кремлевский Сатир» - клинобородый любитель балерин Большого театра - всесоюзный староста Калинин.
Кто-то возразит, что, мол, люди могут и ошибаться. Откуда такая уверенность, что Сергей Нилус, чей тираж «Близ есть при дверех» сразу после захвата власти масонами спалил всеизвестный наш поэт, любимец большевиков, Александр Блок - член масонской ложи «Люцифер»?
29 октября 2000 года из честных рук отца Николая (Гурьянова) Валерий Михайлович Ярчак, автор книги «Слово и Дело Ивана Грозного», получил «Царский сборник», в котором Николаем Гурьяновым был отмечен Акафист святому Царю-Мученику Николаю II, где явственно звучит подтверждение нами обнаруженного: «Радуйся, обличителю жидов, племени ханааня».
И вот кем являлся Николай Гурьянов. Архимандрит Кирилл (Павлов):
«В наши последние времена старец Николай - светильник, подобный Серафиму Саровскому» (с. 747).
Вот даже как! А потому уравнение жиды=хананеи становится уже освященным и на такого вот рода духовном уровне: на уровне самого Серафима Саровского…
А потому глаголица, коль основана на некоем «еврейском» языке, представляющем собой среднее между языков двух рабских наций, подлежащих уничтожению, аморреев и хананеев, предназначалась для обучения церковной грамоте перемешанных между собой черно-желтых рабов Израилевых колен. То есть на том языке, который не понимал славянорус Авраам. А потому, благодаря нашим грамотам, кириллице и глаголице, и эллины, и аморреи, и даже проклятые Ноем хананеи получили возможность Славы нашего Слова. Но, что теперь выяснилось, учение им пошло вовсе не впрок - они все перевернули с ног на голову и стали уже физически истреблять своих благодетелей под предлогом революции: «кто был ничем, тот станет всем». Тогда как именно о них сказано:
«…проклят Ханаан; раб рабов он будет у братьев своих» [Быт 9, 25].
Так что и Библия, и принадлежность к Божьему народу просто внаглую переписаны сегодня на хананеев, на самом деле бывших в библейские времена у народа Израиля в рабах. И глаголица придумана, что уже на самом деле, именно для их просвещения.
Все то же касается и кириллицы:
«Создатель славянской азбуки Кирилл задолго до того, как им была создана эта азбука, находясь проездом в Крыму, в Корсуни (Херсонесе), видел у одного русского Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами: “обрете же ту Евангелие и Псалтирь, русьскими письмены писано, и человека обретъ глаголюша тою беседою, и беседова с ним и силу речи приимъ, своей беседе прикладаа различна писмена, гласная и согласная, и к Богу молитву творя, въскоре начатъ чести и сказати, и мнози ся ему дивляху…”, - сказано в “Паннонском житии” (Кирилла)» (с. 73).
И тут есть чему подивиться: чтобы освоить праславянскую слоговую грамоту одного желания мало - нужно иметь еще и генетическую способность к познанию этого языка. В особенности же если учесть, что самого греческого письма в ту пору еще не существовало. На каком же языке умели читать сами эти «просветители славянства» - Кирилл и Мефодий? Так ведь только-то на нашем, что вытекает из всего вышеизложенного и умели.
Однако ж в историях историков все по-иному:
«В “Сказании” Храбра говорится: “Прежде убо словене не имяху книг, но чертами и резами чьтяху и гадаху, погани суще”» (с. 29).
Вот они следы вражьей пропаганды, теперь все более заводящие сами себя в тупик.
Подобную же славянской грамоте картину мы наблюдаем и в отношении исконно русского свода правил - Домостроя. Обнаружив сохранившиеся за границей некоторые заимствования из Домостроя, нам пытаются внушить, что именно мы у них его переняли, а никак не они, в кои-то веки, попытались что-либо хорошее перенять у нас:
«Большое влияние на создание текста Домостроя оказали современные ему западноевропейские “домострои”, восходящие к древнейшим текстам такого типа (вплоть до древнегреческого сочинения Ксенофонта “О хозяйстве” , “Политики” Аристотеля)…» (с. 41).
Начало древнему укладу жизни русского человека, что на сегодняшний день наиболее отчетливо сохранилось в труде сотен поколений - Домострое, было положено еще задолго до Рождества Христова, когда в рамках наставления на путь Правды, в назидание подрастающему поколению, наряду с библейскими текстами были использованы лучшие из трудов древних русских авторов.
Копирование же заграницей нашего свода правил является лишь звеном в цепи копирования ими у нас и всего остального. В кирилловской реформации прослеживается попытка возврата греков к утраченному ранее СЛОВУ. Именно эту гуманитарную программу, судя по ее результатам, осуществляли святые благоверные просветители эллинов Кирилл и Мефодий. Однако впоследствии все было перевернуто с ног на голову…
Вот какова последовательность замазывания действительности. «Солунская», вот уж и действительно - легенда, сообщила нам о просвещении неких дикарей с заснеженного острова светом у них у самих имеющегося Евангелия, которое-де переписали греки им, то есть «дикарям», на новоизобретенной азбуке. Оттого эти самые дикари, как гласит легенда, стали просвещены. Когда же все экземпляры этого на языке «дикарей» Евангелия заинтересованным в том лицам удалось уничтожить, появилась возможность заявить, что эти самые сиволапые, то есть славяне, «книг» вовсе «не имяху», но «чертами»-де и «резами» как-то там весьма невразумительно «чьтяху» и «писаху».
О чем это говорит? Ведь могли отказать нам и в способности к письменности. Почему не объявили о полной нашей безграмотности сразу?
Русский человек ежедневно молился своему Богу, а для этого переписывал тексты молитв, которых в каждом доме имелись, что и естественно, целые залежи. Одним росчерком пера истребить их было тогда еще практически невозможно. Лишь когда полностью уничтожили «черты» с «резами», когда русский человек уже несколько сотен лет переписывал свои молитвы буквами, навязанными при князе Владимире, тогда и было объявлено о полном отсутствии у нас христианских книг. А про «черты» с «резами» со временем нам решили внушить, что если о них и имелась история, то относится она, дескать, вовсе не к нам, но к кому-то другому.
В какую эпоху была состряпана данная дезинформация? А главное, для каких нужд?
Так ведь аккурат приурочена она к Владимирову крещению:
«Сказание “О письменах” написано в Болгарии в конце IX - начале X в., уже после жизни Кирилла (826–869) и Мефодия (820–885)… Иван Федоров включил сказание в издание “Азбуки”» (с. 5).
То есть именно Федоров пытался нас убедить в том, что книг мы “не имяху”. Потому и был прозван особым светочем прогресса: эдаким первопечатником. Мало того, его опала при дворе Иоанна IV говорит о полном несоответствии текста им отпечатанной Библии текстам священных книг Древней Руси. И это именно потому, что переводы Федоровского издания были сделаны по священным книгам иудаизма, католицизма и греческого вероисповедания, которое Иоанн IV отнюдь не без оснований приравнивал к исповеданию эфиопскому.
А попыток внедрения чуждых нам культур было предостаточно. Вот одна из них:
«…какой-то Иудей Феодор, прибыв в Московское Государство, по всем вероятиям из Литвы, крестился и так повел свои дела, что Митрополит поручил ему, как знающему Иудейский язык, перевести на Славянский Псалтырь, что тот и сделал. Псалтырь эта сохранилась в собрании рукописей Кирилло-Белозерского монастыря и по новейшим исследованиям наших ученых оказывается Иудейской молитвенной книгой “Махазор”, причем, по словам одного из исследователей, М.Н. Сперанского, “ни в одном из псалмов этого перевода нет пророчеств о Христе”, которых так много в истинной Псалтыри, так как Феодор… “фанатически преданный Иудейству… перевел вовсе не Псалтырь Давида, а молитвы Иудейские, употребляемые при богослужении, в которых ярко просвечивает Иудейская оппозиция (неприязнь) учению о троичности лиц Божества”.
Темная личность Феодора жида была только предшественником гораздо более опасных разрушителей нашей Веры» (с. 188).
Но именно такого рода литература, фабрикуемая проклятыми хананеями, и лежала в основе совращения нашей страны в ересь жидовствующих.
«…тайные отступники, которые днем на вид священники Бога Живого, а ночью бога чуждого, - это исторический факт, точнее, серия фактов, от которых невозможно отмахнуться. И они всегда проникали во главу любой поместной Церкви, которую пытались прибрать к рукам. Со времен Пилатовых Христа распинает не чернь [то есть черные рабы израильтян - хананеи - А.М.], а религиозные лжедуховные вожди, которые по сути своей - чада диавола. В конце XV века один из таких - митрополит Зосима был во главе Русской Церкви» (с. 35).
Здесь встречается очень острое противоречие, которое, с одной стороны, ставит во главе победившей жидовствующих церковной фракции архиепископа Новгородского Геннадия, с другой же, ему ставятся в укор книги, взятые им для перевода текста Священного Писания:
«При этом, как бы забыв о чистоте Православия, Геннадий не гнушался ни текстами католической Вульгаты (Библии на латинском языке), ни даже переводами с еврейского языка” (с. 34).
То есть языка, как теперь выясняется, псевдо библейского - хананейского:
«…именно он был положен в основу первого печатного издания славянской Библии (Острожская Библия Ивана Федорова 1582 г.)…» (с. 34).
И именно опальным книгопечатником - Иваном Федоровым. Потому как вот чем началась и чем закончилась его карьера в качестве «первопечатника» на Москве:
«После Апостола Иван Федоров, выпустив в 1565 г. Часовник, принужден был, спасаясь от народных волнений, вызвавших даже пожар типографии, бежать в литовские пределы, где в Заблудове и Остроге он основал типографию…» (с. 204).
То есть типография-то вовсе не сгорела. А потому продолжала быть используема Иваном Грозным и после бегства опального печатника запрещенной у нас на Руси русофобской литературы. Да и появилась в полной независимости от него, так как ни слова о принадлежности этой типографии Федорову нигде не имеется. То есть никаким, что выясняется, первопечатником он на самом деле не был. Но лишь вероломно забрался в святая святых Русской государственности - к печатному станку - прессе того и последующего времени.
Вообще-то личность этого «первопечатника» достаточно темная:
«Ни о происхождении Ивана Федорова, ни об образовании его нам ничего неизвестно…» (с. 204).
Так что не был он, как нам раньше казалось, каким-то важным государственным сановником, облеченным властью книгопечатания при дворе Иоанна Грозного. Но какой-то непонятной фигурой, неизвестно откуда в ту пору объявившейся на Москве.
Может быть, по его связям нам удастся определить хоть контуры его деятельности? Ведь существует же весьма мудрая на эту тему поговорка: скажи мне кто твой друг и я скажу - кто ты.
И здесь мы натыкаемся на достаточно удивительную связь. При полном отсутствии об Иване Федорове какой-либо информации вообще, известно лишь то, что он:
«…был знаком с Максимом Греком…» (с. 204).
А вот что известно уже о нем (не путать с преподобным Максимом Греком времен Андрея Рублева):
«В XV веке был приглашен в Москву с Афона ученый монах Максим Грек (1480–1556) для перевода церковных книг с греческого языка. Он заметил ошибки в переводах богослужебных книг. Порча этих книг с течением времени возрастала еще и вследствие ошибок, делаемых необразованными писцами» (с. 56).
Ну, это и понятно. Хотя грамотными поголовно были все граждане именно у нас, а в Греции - только «ученые монахи», получавшие свою книжную ученость, между прочим, сначала из русской Твери, а затем из папистской, то есть им, грекам, иноверной Венеции. Но сиволапыми неучами признаны как за границей, так и среди своих же доморощенных чужебесофилов, именно мы. Потому-де и ошибаться могли исключительно лишь мы. Однако ж по тем временам с этой их теорией русский человек был еще не ознакомлен. А потому:
«Когда Максим Грек указал на недостатки церковных книг, его обвинили в том, что он “порочит русских святых чудотворцев, спасавшихся по старым книгам”. Его заключили в тюрьму…» (с. 56).
Просто и лаконично.
Однако же есть и защищающее его мнение:
«…вследствие недостаточного знания русского языка, в переводе Максима Грека вкрались важные неправильности» (с. 256).
Так или иначе, сильно он виноват или не очень, но за подобные вольности тогда поступали просто: сажали в кутузку. Там-то он у нас, за своей особой вредоносностью, пол своей жизни и просидел.
Но приехавший к нам этот опальный вероучитель, к сожалению, был вовсе не одинок: с тех пор поелозило подобных «переводчиков» по нашим священным текстам более чем предостаточно.
И вот теперь, после многолетних целенаправленных уничтожений наших древних книг, удалось не только внедрить в наше пользование распечатанный Федоровым Острожский вариант, но уже и его подработать под принадлежность Божьего народа к народу богоборческому - туземцам земли Ханаан.
И уже сегодня, как это ни противоречит нашим некогда церковным догмам, переводы с хананейского стали считаться “каноническими”. По ним, единственным, теперь выверяют содержание Библии.
Но не только наши книги требовал переправлять под хананейский и греческий образец этот чужеземец. Наше перстосложение для Крестного Знамения на тот момент также весьма значительно отличалось от общепринятого Грецией, томящейся в те годы под игом иноверцев:
«…двоеперстию учил… Максим Грек» (с. 112).
А чему учил в своем варианте трактовки Библии Иван Федоров видно из того, что у Ивана Грозного за свою печатную деятельность он попадает в опалу. А потому бежит в ту же враждебную нам сторону, куда чуть ранее сбежал и другой изменник - Курбский.
И вот здесь, если мы не желаем быть Иванами, забывшими свое родство, просто вдребезги разбивается самый еще первый упрек Ивану Грозному - неожиданное поражение в начатой им успешно Ливонской войне. Ведь как, спрашивается, может победить войско, если глава его оказывается предателем? И, причем, не он один, а все трое его главных сановников страны из так называемой «Избранной рады», которую, кстати говоря, избирал-то вовсе не он, но которая навязана была ему во времена его малолетства? С чем сравнить такое? А с германским генеральным штабом. Вот только представьте себе, чтобы случилось, если бы разработавшие план нападения на нас генералы вермахта вдруг, единоразово, все оказались бы русскими шпионами? И только не надо про Штирлица - это вымышленный персонаж. А вот у нас не только исполняющий должность Гальдера, Курбский, оказался предателем, но и Адашев, и Сильвестр, исполняющие должности, эквивалентные финансовому гению третьего рейха Шахту и гению пропаганды все того же рейха доктору Геббельсу. Ну, и куда бы Гитлер в таком случае вляпался?
Но под государство Ивана Грозного был произведен масонами именно вот такого ранга подкоп. А мы еще спрашиваем: стоило ли ему вводить опричнину. Да без православного инструмента в обложенном масонами государстве он не то что года, и недели не продержался бы! А потому, буквально, и заточил сам себя в монастырь, вместе, правда, и со всеми своими опричниками. Тут попробуй не выстой с ним 12 часовую службу? Сразу на дверь рукой укажет. А кто выстоит - на того и можно полагаться. А потому опричнина заканчивается не царствованием Грозного, но грандиознейшим разгромом турецко-татарского войска при Молоди, откуда из 120-тысячного войска врага и пяти тысяч обратно в Крым не вернулось. А турецкая армия осталась здесь вся - до самого последнего янычара…
Но вместо того, чтобы назвать Ивана Грозного величайшим из Русских Царей, как и было на самом деле, изобретшего целую систему подбора людей через добровольный уход от мирских благ через придуманный им и единственно действующий у нас институт опричничества, наш местночтимый прославленный во святых Царь пропагандой превращается в тирана. Чего на самом деле не было, да и не могло быть: казненные им враги, по нескольку раз предававшие его и по нескольку раз прощенные, то есть по сути политические рецидивисты, все были переписаны им в специальный список и он поминал их при богослужениях. Попробовал бы составить такой списочек, скажем, тот же Ленин, за пять лет правительства которого Россия потеряет 30 млн. человек. И это только по официальной переписи населения - на самом деле цифра эта может быть и много более. Ведь в стране после его «преобразований» насчитывалось 7 млн. безпризорников. То есть детей, у которых большевики поубивали всех их отцов и матерей, бабушек и дедушек с обеих сторон, а также всех братьев и сестер их родителей!!!
Об этом сегодня пытаются помалкивать. И понятно почему - Америка желает вернуть нам большевизм, а с ним и утерянный было навсегда ГУЛАГ. Потому о большевиках сегодня принято говорить только лишь хорошее. Но все это плод лишь хорошо оплачиваемой пропаганды.
Все то же наблюдалось и в прежние времена, когда из Богоизбранного народа лепили изгоев. То есть, по-ихнему, лепили скотов. Сами же себя дети Содомы и Гоморры с диким нахрапом лезли вырядить в тех, кто по их планам должен был быть подвергнуться тотальному уничтожению. Что сегодня и происходит, когда народ заставили позабыть свою собственную историю. Посадили его на пальму и вручили ему с этой пальмы банан.
Но прошли годы, в Великом Новгороде произвели раскопки и обнаружили письма русских простолюдинов аж XI века. Плюс к тому и уже все выше перечисленные особенности нашей истории, связанной с освоением народами письменности.
Так-то вот выглядит это пресловутое просветительство, которое на самом деле проходило не от них к нам, а от нас к ним.
И вот результат вражьей пропаганды. С нас не только снята богоизбранность, которая все равно, какими бы баснями ни обрастали их истории по истории, читается хотя бы в расшифровке центральных имен Библии, но еще и навешана завеса из серости и чумазости. Где цель читается уже по нынешним событиям, когда мы представляем единственный народ в мире, просто ужасающими темпами вымирающий или перемешивающийся с иными нациями, а потому теряющий свою былую этническую идентичность, превращаясь в безродную дворнягу, место которой на помойке. И средства для нашего уничтожения выбраны нашими врагами самые железобетонные: унизить, втоптав в грязь, лишить средств к существованию, подвести к суециду, который теперь и осуществляется либо посредствам паленой водки, либо под воздействием наркотиков, от которых у детей уже со школьной скамьи просто нет никакой защиты. Ведь сегодня наркотики везут к нам все и вся: гастарбайтеры, даже оказываясь без оплаты своего труда, особо не горюют - отправляясь к нам, все нагружаются по максимуму наркотиками, прекрасно понимая, что наши законы их за такое, как в том же Иране, к стенке поставить не позволят. Мало того, вообще не позволят причинить им хоть минимум за их распространение хоть какого-либо вреда. А уж за паленую водку, идущую из бывших АССР, тут и говорить излишне: закоренелых алкоголиков, которыми когда-то славились последние вагоны наших дальних электричек, у нас практически не осталось - их всех, словно крыс, давно перетравили. Теперь же все от той же паленки тысячами мрут и все остальные категории граждан - в том числе и от паленого дорогого коньяка. А в помощь отравленному алкоголю и наркотикам теперь начинает свирепствовать еще и ювенальная юстиция, которая ставит бедные слои нашего общества вообще вне закона и имеет теперь полное право отобрать из семьи русского ребенка, если в холодильнике не окажется каких-нибудь апельсинов… А затем начинается следующая стадия уничтожения русского народа: передача русских детей для «усыновления» иностранными гражданами. На Украине, когда доброхоты попытались найти следы усыновленных у них гражданами Израиля 25 000 своих безпризорных детей, то все пути привели их в израильские клиники, где сведения о переданных Украиной детях безследно терялись… Все то же происходит и с российскими детьми. Именно для этой цели сегодня так свирепствует ювенальная юстиция. Причем, детей отнимают только у русских. У граждан восточных национальностей никто никаких детей не отбирает и не собирается отбирать.
Так что уничтожение русского народа на сегодняшний день идет полным ходом. И начало этой апатии, которая позволяет русским людям так не любить себя и своих ближних, позволяя себя уничтожать даже в мирное время, положило пренебрежение к своей собственной истории. Все здесь делается по заветам доктора Геббельса, который вот какими методами советовал производить это уничтожение: «Заберите у народа его историю, и через сто лет он превратится в стадо, а еще через сто лет им можно будет управлять».
Сто лет после захвата власти в России масонами хананеями прошло, а потому поганые всходы нашего безпамятства уже превратили русское общество в безропотное стадо. Наших детей отбирают и распиливают на органы. Ювенальная юстиция отбирает у родителей, по некоторым данным, до 30 тыс. русских детей в год. А мы молчим… Кто еще сомневается, что изъятие у нас, Божьего народа, нашей истории не превратило нас, Иванов, позабывших свое родство, в жвачкожующих животных, пасомых теперь собравимися в стаи волками и поглядывающих на нас исключительно как на средство для продления собственной жизни?

Библиографию см.: СЛОВО. Серия 1. Кн. 3. Когда крестилась Русь

Из «Жития Константина Философа»

Если следовать русскому варианту жития святых, то началом работы над составлением азбуки можно считать время нахождения братьев в Корсуни (Херсонесе) по пути в Хазарию: «Там же в Корсуни святой Константин нашел Евангелие и Псалтирь, написанные «русскими буквами», и человека, говорящего по-русски, и стал учиться у этого человека читать и говорить на его языке».

«нашел же здесь евангелие и псалтирь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать (их), и многие удивлялись ему, хваля Бога» .

Сказанное в Житии в данном случае соответствует истине: именно русскими. Это не славянское слоговое письмо, ибо речь идет о буквах, а не о слоговых знаках; это не германские или тюркские руны, и даже не глаголица.

Согласно этому «Житию», Константин во время путешествия к хазарам в 860 г. нашел в Крыму, в Херсонесе Евангелие и Псалтырь, написанные русскими буквами («русьскыми письмены писано»). Далее в «Житии» рассказывается, что Константин встретил в Херсонесе человека, говорившего по-русски, вступил с ним в беседу, и, приладившись к его языку, стал к своей собственной (славяно-македонской) речи применять русские письмена, гласные и согласные.

В одной из русских рукописей XV в. (в Толковой Палее) говорится еще определенней: «А грамота русская явилася, богом дана, в Корсуни русину, от нее же научился философ Константин и оттуду сложив и написав книгы русскым языком».

Сам факт поездки Константина в 860 г. в Херсонес сомнений не вызывает. Он подтверждается, в частности, свидетельством современника Константина папского библиотекаря Анастасия. Однако приведенное выше место «Жития» вызывало у многих исследователей сомнения. Одни, например, О. М. Бодянский, удивлялись, зачем понадобилось восточным славянам переводить в дохристианское время христианские богослужебные книги, и поэтому считали это место «Жития» поздней вставкой.

Однако в середине IX в. среди восточных славян было уже много христиан; так, согласно свидетельству византийского патриарха Фотия, в 860 г. приняла крещение целая княжеская дружина. Другие высказывали предположения, что «русскими письменами» названы в «Житии» не русские буквы, а скандинавские руны, занесенные к восточным славянам варягами (племени «Русь»), или готские («прушокие») и даже сирийские («сурьские») письмена.

Предположения эти мало правдоподобны. Если бы книги, найденные Константином в Херсонесе, были бы написаны по-варяжски, по-готски или по-сирийски, Константин не смог бы быстро научиться их читать и понимать, так как варяжского, готского и сирийского языка и письма он не знал; между тем в «Житии» особо отмечается, что греческие спутники Константина удивлялись, как быстро смог Константин научиться читать и говорить по-русски. Само собой разумеется, что такие сложные книги, как Евангелие и Псалтырь, не могли быть переданы и письменами типа «черт и резов».

Наиболее вероятно, что книги, найденные Константином, были написаны на русском языке «протокириллическим» письмом, возникшим из греческого письма.

Напомним, что о каких-то славянских книгах, существовавших до создания азбуки Константином, рассказывается и в «Житии» его брата Мефодия («Тут явил бог философу славянские книги»). Кроме того, в так называемой «Итальянской легенде» самая посылка моравским князем Ростиславом посольства в Византию ставится в связь с успехом миссии Константина к хазарам и в Корсунь.

Имеются упоминания о существовании письменности на Руси в первой половине X в. и в дошедших до нас договорах русских князей Олега и Игоря с Византией.

Так, в договоре князя Олега с греками (911 г.) есть указание о существовании у русских письменных завещаний. В договоре Игоря с греками (944 г.) говорится о золотых и серебряных печатях, о посыльных грамотах, которые вручались русским послам и гостям, отправляющимся в Византию. Включение в договор с Византией особых пунктов о завещаниях, посыльных и гостевых грамотах и печатях доказывает не только, что все это уже существовало на Руси начала X в., но также что это стало к X в распространенным явлением.

Являются памятниками русской письменности X в. и сами русские договора с Византией, так как перевод их с греческого на русский был, видимо, современен самим договорам. Так, академик С.П. Обнорский на основе изучения языка русских переводов договоров пишет: «Появление текстов договоров в переводе с греческого языка не могло быть ни относительно поздним, ни одновременным, а следовательно, оно приблизительно должно было совпадать со временем фактического заключения соответствующих дипломатических актов». Особенно интересно имеющееся в договоре 911 г. указание, что Русь и Византия и в более давние времена (т.е. еще в IX в.) решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».

Http://maxbooks.ru/writing/stor76.htm

Итак, Кирилл нашел уже существующую кириллицу, которая тогда называлась «русскими письменами», и это прямо-таки убийственное свидетельство о существовании докирилловского письма у русских!

Так что Кириллу незачем было изобретать славянскую письменность, она уже существовала до него!

Предположение о том, что до Кирилла существовало не только светское, но и христианское письмо, данным свидетельством подтверждается.

Заметим, что знакомство с существующей славянской письменностью было делом случайным, да и не особенно значимым для Кирилла, ибо основным его деянием стало обретение мощей святого Климента.
ту часть Жития В.А. Истрин пересказывает так:

«Там же в Херсонесе Константин вспоминает, что на грани I и II вв. нашей эры сюда будто бы был сослан императором Траяном римский епископ Климент. Согласно легенде, Климент был утоплен язычниками в море с якорем на шее. Константин производит розыски останков Климента и находит на каком-то острове некие древние кости; по лежащему рядом якорю он принимает их за останки Климента. Эти останки Константин почему-то не отдает в одну из херсонесских церквей, а увозит с собой в Византию. Там тоже хранит эти останки у себя, затем везет их в Моравию, из Моравии в Рим… Зачем? Для чего? Единственно возможное объяснение заключается в том, что Константин понимал, какую большую ценность имеет его находка, и предвидел роль, которую она сможет сыграть в его судьбе. Предвидение это, как будет показано ниже, полностью оправдалось» .

Поведение Кирилла в Херсонесе мало соответствует функции первоучителя славянского, но весьма походит на деятельность христианского миссионера. Интересно также, что перед своей смертью в 869 г. он написал два произведения, венчавшие труды всей его жизни. Увы, это не были комментарии по поводу создания славянской азбуки или примечания к переводам библейских книг на славянский язык; это был литературный опус «Обретение мощей святого Климента» и стихотворный гимн, посвященный тому же Клименту. Вот что сам Константин считал делом своей жизни!

Да, глаголическое письмо, добившись немалых успехов на первом этапе

Строительства нового литературного языка, поразив поначалу воображение многих своей свежестью, небывалостью, яркой и экзотической новизной, своим таинственным обликом, чётким соответствием каждого отдельного звука определённой букве, постепенно стало терять позиции. В глаголице сызначала присутствовало качество предмета нарочитого, намеренно закрытого, годного для узкого круга посвящённых лиц, обладателей почти тайнописи. В обликах её букв то и дело проступала какая-то игривость, кудреватость, мелькали то и дело простецкие манипуляции: повернул вверх кружками – одна буква, вниз кружками – другая, кружками вбок – третья, добавил рядом схожую боковушку – четвёртая… Но алфавит как таковой в жизни народа, им пользующегося, не может быть предметом шутки. Это особенно глубоко чувствуют дети, с великим вниманием и прямо-таки молитвенным напряжением всех силёнок исполняющие в тетрадях первые буквы и слоги. Азбука слишком тесно связана с главными смыслами жизни, с её священными высотами, чтобы перемигиваться с читателем. Неграмотный пастух или землепашец, или воин, остановившись у кладбищенской плиты с большими непонятными буквами, вопреки своему незнанию всё-таки прочитывал: тут выражено что-то самое важное о судьбе неизвестного ему человека.

Ещё и по той причине нет до сих пор умиротворения вокруг вопроса о глаголице, что чем дальше, тем сильнее зыбится перспектива самого происхождения феноменальной азбучной доктрины. Её облик и по сей день будоражит воображение исследователей. Не иссякает соревновательная активность в изыскании всё новых и новых доказательных догадок. Её вычурно называют сакральным кодом, матрицей вселенского звучания, к которой нужно, как к великому святилищу, развернуть и кириллицу, и другие европейские алфавиты. Кому выпадет честь окончательно высветлить родословную диковинной гостьи на пиру письмен?

Клубок научных, – а с недавних пор и любительских,– гипотез на глазах растёт. Их объём к нашим дням стал таков, что знатоки вопроса, похоже, уже и сами приходят в смятение при виде безостановочной цепной реакции версетворения. И многие задумываются: не пора ли, наконец, остановиться, сойтись на чём-то одном. Иначе тема генезиса глаголицы однажды захлебнётся в воронке дурной бесконечности. Не в последнюю очередь смущает и то, что в разнобое и сумятице споров о происхождении имярек часто обнаруживаются не очень привлекательные приёмы спорящих авторитетов.

Понятно, наука не бесстрастна. В пылу интеллектуальных баталий не зазорно настаивать на своём до конца. Но неловко наблюдать при этом, как намеренно забываются чужие доводы, обходятся стороной общеизвестные письменные источники или даты. Лишь один пример. Современный автор, описывая в научно-популярном труде Реймсское Евангелие, вывезенное дочерью князя Ярослава Мудрого Анной во Францию, называет его глаголическим памятником. И для вящей убедительности помещает изображение отрывка, написанного хорватским почерком в стиле готической глаголицы. Но рукопись Реймсского Евангелия, как хорошо известно в научном мире, состоит из двух весьма неравноценных по возрасту частей. Первая, старейшая, относится к XI веку и выполнена кириллическим письмом. Вторая, глаголическая, была написана и прибавлена к первой лишь в XIV столетии. В начале XVIII века, когда во Франции гостил Пётр Первый, рукопись в качестве драгоценной реликвии, на которой присягали французские короли, была показана ему, и русский царь тут же стал читать вслух кириллические стихи евангелия, но озадачился, когда дело дошло до глаголической части.

Уже отчасти говорилось о том, что греческий классический алфавит в пределах древнего Средиземноморья, а затем и в более широком евро-азиатском ареале на протяжении не одного тысячелетия представлял собой культурный феномен совершенно особой притягательной силы. Влечение к нему как образцу для подражания наметилось ещё у этрусков. Пусть огласовка их письменных знаков до сих пор недостаточно раскрыта, но латиняне, сменившие этрусков на Аппенинах, для устроения собственного письма успешно подражали уже двум алфавитам: и греческому, и этрусскому.

До сих пор проблему славянской азбуки решали филологи, полагая, что первая азбука – эта та, которая решала филологические проблемы, то есть передачу славянских звуков на письме.

Для этого Кирилл должен был быть филологом. А он имел прозвище Философ и был посланником то патриарха, то папы по весьма деликатным религиозным вопросам. Честно говоря, азбука для государственных документов, а тем более для книг светских авторов или для личных записей простых людей его не интересовала.

Ему нужно было создать письменность для священных текстов, чтобы иметь возможность не просто переводить с греческого или латинского, но и переносить без искажений многочисленные имена собственные, а также многие библейские термины и реалии. А это – совсем иная задача. Иными словами, ему нужно было создать первую христианскую азбуку, возможно даже еще уже – первую азбуку для православных славян (хотя католицизм в то время еще официально не размежевался с православием).

И с этой точки зрения, сколько бы к данному времени ни существовало светских азбук, азбука православия все равно будет первой по своему целевому назначению. И даже более того: если бы уже существовала азбука для католиков, то и в этом случае азбука для православных вполне правомерно может быть названа «первой славянской».

Встав на эту позицию, можно вполне обоснованно совместить два взаимоисключающих тезиса: Кирилл создал кириллицу как первое православное христианское славянское письмо, а глаголица могла быть либо первым светским славянским письмом, либо первым католическим христианским письмом.

А создавали ли солунские братья славянскую письменность? Иными словами, создавали ли они не конфессиональное, а общегражданское письмо? Эту проблему всерьез никто и не отваживался поставить. Ведь отрицательный ответ на вопрос означал бы (опять-таки в рамках действующей парадигмы), что равноапостольные Кирилл и Мефодий не создавали в качестве дела всей своей жизни (как это часто называют многие исследователи их творчества) славянской азбуки, и, следовательно, они являлись просто греческими миссионерами в славянских землях (каких кроме них было еще несколько человек).

И тогда создание славянской общенациональной азбуки лишается священного ореола и уходит из числа общенародных праздников православной церкви славянских стран. Это – весьма ощутимая потеря, на которую, например, Русская православная церковь вряд ли пойдет. Даже смена кириллицы на глаголицу в качестве созданной Кириллом азбуки уже изрядно замутило бывшую когда-то совершенной картину приобщения к христианству славянской части Европы.