События в романе последний из могикан происходят. «Роман Дж

В войнах между англичанами и французами за обладание американскими землями (1755—1763) противники не раз использовали междоусобицы индейских племен. Время было трудное, жестокое. Опасности подстерегали на каждом шагу. И неудивительно, что ехавшие в сопровождении майора Дункана Хейворда к командующему осажденным фортом отцу девушки волновались. Особенно тревожил Алису и Кору — так звали сестер — индеец Магуа по прозвищу Хитрая Лисица. Он вызвался провести их якобы безопасной лесной тропой. Дункан успокаивал девушек, хотя сам начинал волноваться: неужели они заблудились?

На счастье, под вечер путники встретили Соколиного Глаза — это имя уже прочно закрепилось за Зверобоем — да не одного, а с Чингачгуком и Ункасом. Индеец, заблудившийся днем в лесу?! Соколиный Глаз насторожился куда больше Дункана. Он предлагает майору схватить проводника, но индеец успевает улизнуть. Теперь уже никто не сомневается в предательстве индейца Магуа. С помощью Чингачгука и его сына Ункаса Соколиный Глаз переправляет путников на маленький скалистый островок.

В продолжение скромного ужина Ункас «оказывает Коре и Алисе все услуги, какие только были в его силах». Заметно — на Кору он обращает больше внимания, чем на ее сестру. Однако опасность еще не миновала. Привлеченные громким храпом напуганных волками лошадей, индейцы находят их убежище. Завязывается перестрелка, затем дело доходит до рукопашной. Первый натиск гуронов отражен, но у осажденных кончились патроны. Спасение только в бегстве. Необходимо плыть ночью, по порожистой и холодной горной реке. Кора уговаривает Соколиного Глаза бежать с Чингачгуком и привести скорее помощь. Майор и сестры оказываются в руках Магуа и индейцев.

Похитители и пленники останавливаются на холме для отдыха. Хитрая Лисица открывает Коре цель похищения. Оказывается, ее отец, полковник Мунро, когда-то жестоко оскорбил его, велев высечь за пьянку. И теперь в отместку он возьмет в жены его дочь. Кора возмущена. И тогда Магуа решает жестоко расправиться с пленными. Сестер и майора привязывают к деревьям, рядом раскладывают хворост для костра. Индеец уговаривает Кору согласиться, пожалеть сестру, совсем юную, почти ребенка. Но Алиса, узнав о намерении Магуа, предпочитает мучительную смерть.

Разъяренный Магуа бросает томагавк. Топорик вонзается в дерево, пригвоздив пышные белокурые волосы девушки. Майор вырывается из пут и бросается на одного из индейцев. Дункан почти побежден, но раздается выстрел, и индеец падает. Это подоспели Соколиный Глаз и его друзья. После короткой битвы враги повержены. Магуа, притворившись мертвым и улучив момент, снова бежит.

Опасные странствия заканчиваются благополучно — путники достигают форта. Под покровом тумана им, несмотря на осаждающих форт французов, удается проникнуть внутрь. Отец наконец-то увидел своих дочерей, но радость встречи омрачена тем, что защитники форта вынуждены сдаться, правда, на почетных для англичан условиях: побежденные сохраняют знамена, оружие и могут беспрепятственно отступить к своим.

На рассвете обремененный ранеными, а также детьми и женщинами гарнизон покидает форт. Неподалеку в тесном лесистом ущелье на обоз нападают индейцы. Магуа вновь похищает Алису и Кору.

На третий день после этой трагедии полковник Мунро вместе с майором Дунканом, Соколиным Глазом, Чингачгуком и Ункасом осматривают место побоища. По едва приметным следам Ункас заключает: девушки живы — они в плену. Мало того, продолжив осмотр, могиканин открывает имя их похитителя — Магуа! Посовещавшись, друзья отправляются в крайне опасный путь: на родину Хитрой Лисицы, к гуронам.

Здесь они встречают псалмопевца Давида, который, пользуясь репутацией слабоумного, добровольно последовал за девушками. От Давида полковник узнает о положении своих дочерей: Алису Магуа оставил у себя, а Кору отправил к делаварам. Влюбленный в Алису Дункан хочет во что бы то ни стало проникнуть в поселок. Притворившись дурачком, с помощью Соколиного Глаза и Чингачгука, изменив внешность, он отправляется на разведку. В лагере гуронов он выдает себя за французского лекаря, и ему так же, как и Давиду, гуроны позволяют ходить повсюду. К ужасу Дункана, в поселок приводят пленного Ункаса. Поначалу гуроны принимают его за обычного пленного, но появляется Магуа и узнает Быстроногого Оленя. Ненавистное имя вызывает такой гнев гуронов, что если бы не Хитрая Лисица, юношу растерзали бы на месте. Магуа убеждает соплеменников отложить казнь до утра. Ункаса уводят в отдельную хижину. К лекарю Дункану обращается за помощью отец больной индианки. Он отправляется в пещеру, где лежит больная, в сопровождении отца девушки и ручного медведя. Дункан просит всех покинуть пещеру. Индейцы повинуются требованию «лекаря» и выходят, оставив в пещере медведя. Медведь преображается — под звериной шкурой прячется Соколиный Глаз! Хитрость удается — беглецы благополучно достигают леса. На опушке Соколиный Глаз показывает Дункану ведущую к делаварам тропинку и возвращается, чтобы освободить Ункаса. С помощью Давида он обманывает охраняющих Быстроногого Оленя воинов и скрывается с могиканином в лесу. Разъяренный Магуа, которого находят в пещере и освобождают от пут, призывает соплеменников к мести.

Наутро во главе сильного воинского отряда Хитрая Лисица отправляется к делаварам. Спрятав отряд в лесу, Магуа входит в селение. Он обращается к дел аварским вождям, требуя выдать пленников. Обманутые красноречием Хитрой Лисицы, вожди согласились было, но после вмешательства Коры выясняется, что в действительности пленницей Магуа является только она одна — все остальные освободились сами. Полковник Мунро предлагает за Кору богатый выкуп — индеец отказывается. Ункас, неожиданно ставший верховным вождем, вынужден отпустить Магуа вместе с пленницей. На прощание Хитрая Лисица предупрежден: по прошествии достаточного для бегства времени делавары ступят на тропу войны.

Вскоре военные действия благодаря умелому руководству Ункаса приносят делаварам решительную победу. Гуроны разбиты. Магуа, захватив Кору, бежит. Быстроногий Олень преследует противника. Понимая, что им не уйти, последний из уцелевших спутников Хитрой Лисицы заносит над Корой нож. Ункас, видя, что он может не успеть, со скалы бросается между девушкой и индейцем, но, оглушенный падением, теряет сознание. Гурон убивает Кору. Быстроногий Олень успевает сразить убийцу, но Магуа, улучив мгновение, всаживает нож в спину юноше и пускается наутек. Звучит выстрел — Соколиный Глаз рассчитывается со злодеем.

Осиротевший народ, осиротевшие отцы, торжественное прощание. Делавары только что потеряли обретенного было вождя — последнего из могикан (сагамора); но одного вождя заменит другой; у полковника осталась младшая дочь; Чингачгук потерял все. И лишь Соколиный Глаз, обратившись к Великому Змею, находит слова утешения: «Нет, сагамор, ты не одинок! Мы, быть может, различны по цвету кожи, но нам суждено идти по одному пути. У меня нет родных, и я могу сказать, как и ты, — нет своего народа».

В войнах между англичанами и французами за обладание американскими землями (1755-1763) противники не раз использовали междоусобицы индейских племён. Время было трудное, жестокое. Опасности подстерегали на каждом шагу. И неудивительно, что ехавшие в сопровождении майора Дункана Хейворда к командующему осаждённым фортом отцу девушки волновались. Особенно тревожил Алису и Кору - так звали сестёр - индеец Магуа, по прозвищу Хитрая Лисица. Он вызвался провести их якобы безопасной лесной тропой. Дункан успокаивал девушек, хотя сам начинал волноваться: неужели они заблудились?

На счастье, под вечер путники встретили Соколиного Глаза - это имя уже прочно закрепилось за Зверобоем- да не одного, а с Чингачгуком и Ункасом. Индеец, заблудившийся днём в лесу?! Соколиный Глаз насторожился куда больше Дункана. Он предлагает майору схватить проводника, но индеец успевает улизнуть. Теперь уже никто не сомневается в предательстве индейца Магуа. С помощью Чингачгука и его сына Ункаса Соколиный Глаз переправляет путников на маленький скалистый островок.

В продолжение скромного ужина «Ункас оказывает Коре и Алисе все услуги, какие только были в его силах». Заметно - на Кору он обращает больше внимания, чем на её сестру. Однако опасность ещё не миновала. Привлечённые громким хрипом испуганных волками лошадей, индейцы находят их убежище. Перестрелка, затем - рукопашная. Первый натиск гуронов отражён, но у осаждённых кончились боеприпасы. Спасение только в бегстве - непосильном, увы, для девушек. Необходимо плыть ночью, по порожистой и холодной горной реке. Кора уговаривает Соколиного Глаза бежать с Чингачгуком и привести поскорее помощь. Дольше других охотников ей приходится убеждать Ункаса: Майор и сестры оказываются в руках Магуа и его друзей.

Похитители и пленники останавливаются на холме для отдыха. Хитрая Лисица открывает Коре цель похищения. Оказывается, её отец, полковник Мунро, когда-то жестоко оскорбил его, велев высечь за пьянку. И теперь в отместку он возьмёт в жены его дочь. Кора возмущённо отказывается. И тогда Магуа решает жестоко расправиться с пленными. Сестёр и майора привязывают к деревьям, рядом раскладывают хворост для костра. Индеец уговаривает Кору согласиться, хотя бы пожалеть сестру, совсем юную, почти ребёнка. Но Алиса, узнав о намерении Магуа, предпочитает мучительную смерть.

Рязъяренный Магуа бросает томогавк. Топорик вонзается в дерево, пригвоздив пышные белокурые волосы девушки. Майор вырывается из пут и бросается на одного из индейцев. Дункан почти побеждён, но раздаётся выстрел, и индеец падает. Это подоспели Соколиный Глаз и его друзья. После короткой битвы враги повержены. Магуа, притворившись мёртвым и улучив момент, снова бежит.

Опасные странствия заканчиваются благополучно - путники достигают форта. Под покровом тумана им, несмотря на осаждающих форт французов, удаётся проникнуть внутрь. Отец наконец-то увидел своих дочерей, но радость встречи омрачена тем, что защитники форта вынуждены сдаться, правда, на почётных для англичан условиях: побеждённые сохраняют знамёна, оружие и могут беспрепятственно отступить к своим.

На рассвете обременённый ранеными, а также детьми и женщинами гарнизон покидает форт. Неподалёку в тесном лесистом ущелье на обоз нападают индейцы. Магуа вновь похищает Алису и Кору.

На третий день после этой трагедии полковник Мунро вместе с майором Дунканом, Соколиным Глазом, Чингачгуком и Ункасом осматривают место побоища. По едва приметным следам Ункас заключает: девушки живы - они в плену. Мало того, продолжив осмотр, могиканин открывает имя их похитителя - Магуа! Посовещавшись, друзья отправляются в крайне опасный путь: на родину Хитрой Лисицы, в области, населённые в основном гуронами. С приключениями, теряя и вновь находя следы, преследователи наконец оказываются вблизи селения гуронов.

Здесь они встречают псалмопевца Давида, который, пользуясь репутацией слабоумного, добровольно последовал за девушками. От Давида полковник узнает о положении своих дочерей: Алису Магуа оставил у себя, а Кору отправил к проживающим по соседству, на землях гуронов, делаварам. Влюблённый в Алису Дункан хочет во что бы то ни стало проникнуть в посёлок. Притворившись дурачком, с помощью Соколиного Глаза и Чингачгука изменив внешность, он отправляется на разведку. В лагере гуронов он выдаёт себя за французского лекаря, и ему, также как и Давиду, гуроны позволяют ходить повсюду. К ужасу Дункана, в посёлок приводят пленного Ункаса. Поначалу гуроны принимают его за обычного пленного, но появляется Магуа и узнает Быстроногого Оленя. Ненавистное имя вызывает такой гнев гуронов, что, если бы не Хитрая Лисица, юношу растерзали бы на месте. Магуа убеждает соплеменников отложить казнь до утра. Ункаса уводят в отдельную хижину. К лекарю Дункану обращается за помощью отец больной индианки. Он отправляется в пещеру, где лежит больная, в сопровождении отца девушки и ручного медведя. Дункан просит всех покинуть пещеру. Индейцы повинуются требованию «лекаря» и выходят, оставив в пещере медведя. Медведь преображается - под звериной шкурой прячется Соколиный Глаз! С помощью охотника Дункан обнаруживает спрятанную в пещере Алису - но тут появляется Магуа. Хитрая Лисица торжествует. Но недолго.

«Медведь» хватает индейца и сжимает его в железных объятиях, майор связывает злодею руки. Но от пережитого волнения Алиса не может ступить ни шагу. Девушку заворачивают в индейские одежды, и Дункан - в сопровождении «медведя» - выносит её наружу. Отцу больной самозваный «лекарь», ссылаясь на могущество Злого Духа, велит остаться и сторожить выход из пещеры. Хитрость удаётся - беглецы благополучно достигают леса. На опушке Соколиный Глаз показывает Дункану ведущую к делаварам тропинку и возвращается, чтобы освободить Ункаса. С помощью Давида он обманывает охраняющих Быстроногого Оленя воинов и скрывается с могиканином в лесу. Разъярённый Магуа, которого находят в пещере и освобождают от пут, призывает соплеменников к мести.

Наутро во главе сильного воинского отряда Хитрая Лисица отправляется к делаварам. Спрятав отряд в лесу, Магуа входит в селение. Он обращается к делаварским вождям, требуя выдать пленников. Обманутые красноречием Хитрой Лисицы вожди согласились было, но после вмешательства Коры выясняется, что в действительности пленницей Магуа является только она одна - все остальные освободились сами. Полковник Мунро предлагает за Кору богатый выкуп - индеец отказывается. Ункас, неожиданно ставший верховным вождём, вынужден отпустить Магуа вместе с пленницей. На прощание Хитрая Лисица предупреждён: по прошествии достаточного для бегства времени делавары ступят на тропу войны.

Вскоре военные действия благодаря умелому руководству Ункаса приносят делаварам решительную победу. Гуроны разбиты. Магуа, захватив Кору, бежит. Быстроногий Олень преследует противника. Понимая, что им не уйти, последний из уцелевших спутников Хитрой Лисицы заносит над Корой нож. Ункас, видя, что он может не успеть, со скалы бросается между девушкой и индейцем, но падает и теряет сознание. Гурон убивает Кору. Быстроногий Олень успевает сразить убийцу, но Магуа, улучив мгновение, всаживает нож в спину юноши и пускается наутёк. Звучит выстрел - Соколиный Глаз рассчитывается со злодеем.

Осиротевший народ, осиротевшие отцы, торжественное прощание. Делавары только что потеряли обретённого было вождя - последнего из могикан (сагамора), но одного вождя заменит другой; у полковника осталась младшая дочь; Чингачгук потерял все. И лишь Соколиный Глаз, обратившись к Великому Змею, находит слова утешения: «Нет, сагамор, ты не одинок! Мы, быть может, различны по цвету кожи, но нам суждено идти по одному пути. У меня нет родных и я могу сказать, как и ты, - нет своего народа».

Билет 26.

Герои, конфликт и сюжет в «Последнем из могикан» Дж.Купера или Герои, сюжет, образы в «Песне о Гайавате» Г.Лонгфелло.

Дж. Купер «Последний из могикан» 1826

Сюжет:

Действие разворачивается на территории Северной Америки в 1757 году. Получены сведения, что к форту Уильям-Генри идёт армия врагов. В этот форт выдвигается подкрепление. Майору Хейворду Дункану даётся задание доставить начальнику форта Уильям-Генри его дочерей. Он решает ехать не по основной дороге, а по более короткому пути. Сопровождать их берётся индеец-скороход.

По пути к ним присоединился Давид Гамут. Вскоре они заблудились и вышли к озеру. На берегу их встретили двое индейцев (Ункас и Чингачгук) и белый охотник (Соколиный Глаз). После разговора с ними он выясняет, что индеец, провожающий их, ведёт их в ловушку. Они решают поймать индейца, но индеец ускользает в лес. После они укрываются на ночь в пещере, чтобы к утру проскользнуть мимо засады. Но утром на них нападают гуроны, и после недолгой схватки могикане и разведчик уплывают по реке, чтобы вызвать подкрепление в форте Уильям-Генри. Остальные укрываются в пещере. Но вскоре их находят и ведут в лагерь гуронов. По пути они останавливаются на горе, где их настигают могикане и разведчик. Оказалось, что они не пошли в форт, а погнались за пленниками и их похитителями.

Среди похитителей был индеец, сопровождавший их до этого. Это был Магуа, но он снова ускользнул. Затем они направились в форт Уильям-Генри. Форт окружили значительные силы врагов. В лесах было очень много мингов. Путешественники прорвались через кольцо окружения к форту и вошли в него.

Через несколько дней было объявлено временное перемирие. Были проведены переговоры, на которых главнокомандующий французской армии отдал англичанам перехваченное письмо, в котором говорилось о том, что подкрепления не будет, и осаждённые решили сдаться. Утром следующего дня осаждаемые выдвинулись из форта в путь. Но в ущелье на них напали минги и смели английскую армию. Алису схватил Магуа и побежал с поля боя, зная, что Кора побежит за ним. За Корой побежал Давид, распевающий песнь, чтобы успокоить нападавших. Гуроны думали, что он сумасшедший, и поэтому не трогали его. Таким образом, он также служил щитом для Коры. Они сели на лошадей и поскакали прочь. Через несколько дней на место битвы пришли Ункас, Чингачгук, разведчик, Хейворд и Мунро. Они искали тела девушек. Затем они увидели их следы и решили на следующий день начать поиски.

Путешественники решили, что Дункан проникнет в лагерь мингов под видом посланца белого вождя Канады и попытается похитить Алису. Дункан пришёл в лагерь гуронов и сделал вид, что он лекарь. Но во время разговора привели захваченного воина. Это оказался Ункас. После испытания, которое Ункас прошёл, чтобы его не убили, его привели в хижину, куда зашёл Магуа. Он узнал Ункаса и решил, что на рассвете его казнят. Тем временем один из вождей гуронов отвёл Хейворда в пещеру, где лежала его больная дочь. По дороге за ними увязался один из прирученных гуронами медведей. Они вошли в пещеру, вождь показал свою дочь и вышел. Медведь подошёл к Хейворду, его голова упала набок и оказалось, что это не медведь, а Соколиный Глаз в медвежьей шкуре.

В пещере они обнаружили Алису. Но внезапно появился Магуа. Он подпёр бревном дверь, из которой появился, но тут его схватил разведчик в шкуре медведя, и они связали его. Хейворд понёс Алису в лагерь делаваров, а Соколиный Глаз отправился вызволять Ункаса. После этого они тоже отправились в этот лагерь. В лагере делаваров их держали пленниками. Вскоре обман раскрылся. Магуа взял двадцать воинов и пошёл к лагерю делаваров. Оттуда он забрал Кору и ушёл обратно.

В лагере делаваров выяснилось, что Ункас - вождь делаваров. Пленников освободили, и они с делаварской армией пошли на лагерь мингов. Двадцать человек под предводительством Соколиного Глаза пошли в тыл гуронской армии. Но их засекли, и начался неравный бой. Вскоре подоспели основные силы, и в тяжёлом бою делавары победили. Остались только Магуа и двое его воинов. Они стали убегать. За ними побежали Ункас, Хейворд и разведчик. Они прошли через пещеру и вышли с другой стороны. В пещере Магуа взял Кору, и они побежали дальше. Но после выхода из пещеры она отказалась идти, и один минг её убил. В это же время сверху прыгнул Ункас и убил минга. В этот момент Магуа всадил три раза нож в грудь Ункаса. Магуа прыгнул на другую скалу, не удержался, соскользнул и повис над землёй. Разведчик выстрелил в него из ружья.

Ункаса и Кору похоронили, а Хейворд отвёз Алису обратно на родину. На этом произведение заканчивается.

Герои :

Ункас, он же Быстроногий Олень.

Чингачгук, он же Великий Змей.

Разведчик Натти Бампо, он же Соколиный Глаз

Глаз и Длинный Карабин.

Майор Хейворд Дункан, он же Щедрая Рука.

Девушки Кора и Алиса.

Их отец - полковник Мунро.

Магуа, он же Хитрая Лисица.

Псалмопевец Давид Гамут.

Ункас и Чингачгук – могикане. Это крепкие сильные индейцы, хорошо видящие в темноте, умеющие отыскивать любые следы, хорошо ориентирующиеся в лесах и слышащие любой, даже самый тихий звук.

Главным героем романа является охотник и следопыт Натти Бампо. Суровый и справедливый, смелый и благородный, Бампо является одним из наиболее любимых героев Купера.

Магуа – злой, коварный, хитрый индеец, вождь из племени гуронов (мингов). Он, как и Ункас, любит девушку Кору и всё время пытается похитить её.

Майор Хейворд Дункан - смелый, отважный англичанин, сопровождающий девушек Кору и Алису в форт Уильям-Генри. Он был влюблён в Алису.

Кора – смелая, красивая, благородная девушка, дочь Мунро и негритянки с Вест-индийских островов.

Алиса – добрая, красивая, нежная девушка, сестра Коры, дочь Мунро и Алисы Грэхем.

Их отец - полковник Мунро - пожилой мужчина, очень любящий дочерей, главнокомандующий форта Уильям-Генри.

Псалмопевец Давид Гамут – учитель пения, свято почитающий песни; он всегда носил с собой книгу со святыми песнями.

Конфликт :

Конфликт между цивилизацией и природой преобразуется в столкновение «противоестественной» цивилизации пришельцев с естественными навыками и обычаями краснокожих аборигенов, а сама трагическая судьба индейцев становится одним из лейтмотивов повествования.

«Песня о Гайавате» Г.Лонгфелло

Сюжет : В основу ее сюжета был положен фольклор амери­канских индейцев. Во вступлении автор вспоминает музыканта Навадагу, когда-то в старинные времена певшего песнь о Гайавате: "О его рожденье дивном, / О его великой жизни: / Как постился и молился, / Как трудился Гайавата, / Чтоб народ его был счастлив, / Чтоб он шел к добру и правде". Верховное божество индейцев, Гитчи Манито - Владыка Жизни, - "сотворивший все народы", начертавший пальцем русла рек по долинам, слепил из глины трубку и закурил её. Увидев поднимавшийся к небу дым Трубки Мира, собрались вожди всех племен: "Шли Чоктосы и Команчи, / Шли Шошоны и Омоги, / Шли Гуроны и Мэндэны, / Делавэры и Могоки, / Черноногие и Поны, / Оджибвеи и Дакоты". Гитчи Манито призывает враждующие племена примириться и жить, "как братья", и предрекает появление пророка, который укажет им путь к спасению. Повинуясь Владыке Жизни, индейцы погружаются в воды реки, смывают боевые краски, закуривают трубки и пускаются в обратный путь. Победив огромного медведя Мише-Мокву, Мэджекивис становится Властелином Западного Ветра, другие же ветра отдает детям: Восточный - Вебону, Южный - Шавондази, Северный - злому Кабибонокке. "В незапамятные годы, / В незапамятное время" прямо с месяца упала на цветущую долину прекрасная Нокомис, дочь ночных светил. Там, в долине, Нокомис родила дочь и назвала её Веноной. Когда дочь выросла, Нокомис не раз предостерегала её от чар Мэджекивиса, но Венона не послушалась матери. "И родился сын печали, / Нежной страсти и печали, / Дивной тайны - Гайавата". Коварный Мэджекивис вскоре оставил Венону, и та умерла от горя. Гайавату вырастила и воспитала бабка. Став взрослым, Гайавата надевает волшебные мокасины, берет волшебные рукавицы, отправляется на поиски отца, горя желанием отомстить ему за гибель матери. Гайавата начинает бой с Мэджекивисом и вынуждает его отступать. После трехдневного сражения отец просит Гайавату прекратить бой. Мэджекивис бессмертен, его нельзя одолеть. Он призывает сына вернуться к своему народу, расчистить реки, сделать землю плодоносной, умертвить чудовищ и обещает сделать его после смерти владыкой Северо-Западного ветра. В лесной глуши Гайавата постится семь ночей и дней. Он обращается к Гитчи Манито с молитвами о благе и счастье всех племен и народов, и как бы в ответ у его вигвама появляется юноша Мондамин, с золотистыми кудрями и в зелено-желтых одеждах. Три дня Гайавата борется с.посланником Владыки Жизни. На третий день он побеждает Мондамина, хоронит его и затем не перестает навещать его могилу. Над могилой один за другим вырастают зеленые стебли, это иное воплощение Мондамина - кукуруза, пища, посланная людям Гитчи Манито. Гайавата строит пирогу из березовой коры, скрепляя её корнями тэмрака - лиственницы, делая раму из ветвей кедра, разукрашивает иглами ежа, окрашивает соком ягод. Затем вместе со своим другом силачом Квазиндом Гайавата поплыл по реке Таквамино и очистил её от коряг и мелей. В заливе Гитчи-Гюми Гайавата трижды забрасывает удочку, чтобы поймать Великого Осетра - Мише-Наму. Мише-Нама проглатывает пирогу вместе с Гайаватой, и тот, находясь в чреве рыбы, изо всех сил стискивает сердце огромного царя рыб, пока тот не погибает. Затем Гайавата побеждает злого волшебника Меджисогвона - Жемчужное Перо, которого охраняют страшные змеи. Гайавата находит себе жену, прекрасную Миннегагу из племени дакотов. На свадебном пиру в честь жениха и невесты танцует красавец и насмешник По-Пок-Кивис, музыкант Чайбайабос поет нежную песню, а старый Ягу рассказывает удивительную легенду о волшебнике Оссэо, сошедшем с Вечерней Звезды. Чтобы уберечь посевы от порчи, Гайавата велит Миннегаге во мраке ночи обойти поля обнаженной, и она послушно, "без смущенья и без страха" повинуется. Гаиавата же ловит Царя-Ворона, Кагаги, осмелившегося привести стаю птиц на посевы, и для острастки привязывает его на кровле своего вигвама. Гайавата придумывает письмена, "чтоб грядущим поколеньям / Было можно различать их". Страшась благородных стремлений Гайаваты, злые духи заключают против него союз и топят в водах Гитаи-Гюми его ближайшего друга музыканта Чайбайабоса. Гайавата от горя заболевает, и его исцеляют с помощью заклинаний и магических плясок. Дерзкий красавец По-Пок-Кивис учит мужчин своего племени играть в кости и безжалостно их обыгрывает. Затем, раззадорившись и зная к тому же, что Гайавата отсутствует, По-Пок-Кивис разоряет его вигвам. Вернувшись домой, Гайавата пускается в погоню за По-Пок-Кивисом. а тот, убегая, оказывается на бобровом плотине и просит бобров превратить его в одного из них, только больше и выше всех остальных. Бобры соглашаются и даже избирают его своим вождем. Тут на плотине появляется Гаиавата. Вода прорывает плотину, и бобры поспешно скрываются. По-Пок-Кивис же не может последовать за ними из-за своих размеров. Но Гайавате удается лишь поймать его, но не убить. Дух По-Пок-Кивиса ускользает и вновь принимает облик человека. Убегая от Гайаваты, По-Пок-Кивис превращается в казарку, только больше и сильнее, чем все остальные. Это и губит его - он не справляется с ветром и падает на землю, но снова бежит, и Гайавате удается справиться со своим врагом, только призвав на помощь молнию и гром. Гайавата лишается еще одного своего друга - силача Квазинда, которого погубили пигмеи, попавшие ему в темя "голубой еловой шишкой", в то время как он плыл в пироге по реке. Наступает суровая зима, и в вигваме Гайаваты появляются призраки - две женщины. Они мрачно сидят в углу вигвама, не говоря ни слова, лишь хватают лучшие куски пиши. Так проходит много дней, и вот однажды Гайавата просыпается среди ночи от их вздохов и плача. Женщины рассказывают, что они - души мертвых и явились с островов Загробной Жизни, чтобы наставить живущих: не нужно мучить умерших бесплодной скорбью и призывами вернуться назад, не нужно класть в могилы ни мехов, ни украшений, ни глиняных чаш - только немного пищи и огня в дорогу. Четыре дня, пока душа добирается до страны Загробной Жизни, надо жечь костры, освещая ей путь. Затем призраки прощаются с Гайаватой и исчезают. В селеньях индейцев начинается голод. Гайавата отправляется на охоту, но безуспешно, а Миннегага слабеет день ото дня и умирает. Гайавата, исполненный скорби, хоронит жену и четыре ночи жжет погребальный костер. Прощаясь с Миннегагой, Гайавата обещает скоро встретиться с ней "в царстве светлого Понима, / Бесконечной, вечной жизни". В селенье возвращается из далекого похода Ягу и рассказывает, что видел Большое Море и крылатую пирогу "больше целой рощи сосен". В этой лодке Ягу видел сто воинов, лица которых были выкрашены белой краской, а подбородки покрыты волосами. Индейцы смеются, считая рассказ Ягу очередной небылицей. Не смеется только Гайавата. Он сообщает, что ему было видение - крылатый челн и бородатые бледнолицые чужеземцы. Их следует встретить с лаской и приветом - так велел Гитчи Манито. Гайавата рассказывает, что Владыка Жизни открыл ему будущее: он видел "густые рати" народов, переселяющихся на Запад. "Разны были их наречья, / Но одно в них билось сердце, / И кипела неустанно / Их веселая работа: / Топоры в лесах звенели, / Города в лугах дымились, / На реках и на озерах / Плыли с молнией и громом / Окрыленные пироги". Но открывшееся Гайавате будущее не всегда лучезарно: он видит и индейские племена, гибнущие в борьбе друг с другом. Гайавата, а за ним и остальные индейцы, приветливо встречают приплывших на лодке бледнолицых и приобщаются к истинам, которые провозглашает наставник бледнолицых, "их пророк в одежде черной", - к началам христианской религии, рассказам "о Святой Марии-Деве, / О её предвечном Сыне". Гости Гайаваты засыпают в его вигваме, истомленные жарою, а сам он, простившись с Нокомис и со своим народом и завещая внимать мудрым наставлениям присланных из царства света гостей, уплывает в своей пироге на Закат, в Страну Понима, "к Островам Блаженных - в царство / Бесконечной, вечной жизни!"

Герои и образы:

Гайавата - лицо историческое. Он жил в XV ст., выходил из племени ирокезов, стал одним из вождей индейского народа. В фольклоре Гайавата наделен чертами сказочного героя. И в интерпретации Лонгфелло история Гайавата становится поэтической легендой, волшебной сказкой, в которой фантастическая выдумка переплетается с народной мудростью. Герой поэмы - существо необыкновенное, наделенный сказочной силой, чрезвычайным умом и отвагой. Все свои силы он отдает на благо людей. Это образ настоящего народного героя. Гайавата учит индейцев мастерству охоты и земледелия, он изобретает письменность, открывает тайну искусства лечения.

Он познает тайны природы, понимает голоса животных и птиц, умеет слушать шум ветра, плеск реки. В поэме созданы прекрасные картины природы Северной Америки, описан быт индейских племен. Достоверность описания одежды, оружия, украшений объединяется со смелым полетом фантазии. Образы героев поэтические: отважный и нежный Чайбайабос, простодушный и смелый Квазинд, стройная и гибкая Венона, прекрасная Нокомис. Все они - энергичные и отважные люди, которые заботятся о счастье и активно стремятся к нему. В заключительной части поэмы Гайавата призывает соплеменников жить в дружбе с белыми и прислушаться к их мудрым советам. Финал поэмы пронизан духом всепрощения.

Американский исследователь ирокезского фольклора X. Хейл, комментируя образ Гайаваты, созданный Лонгфелло, отмечает его «составляющие»: в нем слились воедино черты легендарного вождя ирокезов Хайонваты, Таронхайавагона (божество индейцев племени сенека) и мифологического героя индейцев оджибве Манабозо. Есть суждение, что среди многочисленных «прототипов», повлиявших на создание образа Гайаваты, был и знакомый Лонгфелло, Джордж Копуэй (1818-1863) - вождь индейцев оджибве, а затем проповедник и литератор.

Гайавата не только мифологический - он еще и романтический герой, воплощающий идеал американских романтиков, их мечту о герое, который наиболее полно слит с природой (Эмерсон). Гайавата с детства учится понимать природу, свободно общаться со всем живым и неживым в ней, знать ее язык. Его разум способен воспринимать и постигать природу. Романтизированы отношения между Гайаватой и его женой, между Гайаватой и его друзьями. Гайавата объединяет в себе черты поэта и воина - он призван освободить мир от чудовищ, он пример доброты и благородства. В образе Гайаваты Лонгфелло как бы спрессовывает воедино три времени: мифологическое время первопредков (время зарождения ритуалов и обычаев, зарождения письменности и поэзии), время историческое (объединение ирокезских племен) и время идеальное (в котором Гайавата выступает в качестве гостеприимного хозяина, подготовившего свой народ к встрече с белыми христианами, как бы передающего свои земли и их обитателей новой эпохе заселения Америки европейцами). Таким образом, Гайавата превращается в грандиозный образ народного героя, связующий прошедшее, настоящее и будущее.

• Фильм снят по одноименному литературному произведению Джеймса Фенимора Купера (The Last of the Mohicans, 1826).
• Дэниэл Дэй-Льюис хорошо известен тем, что часто идет на крайности, готовясь к своим ролям. Перед съемками в этом фильме он несколько месяцев жил в дикой глуши, где, возможно, и его персонаж жил, охотился и рыбачил.
• Много ночей было потрачено на съемку сцены осады форта. Из-за того, что в этой сцене была задействована обширная территория, вокруг поля боя и форта разместили громкоговорители, чтобы было проще отдавать указания сотням актеров, а также членам съемочной группы. В одну ночь, после долгих часов съемок, режиссер Майкл Манн неожиданно закричал в громкоговорители: «Что это за оранжевый свет?». Манн просил выключить этот оранжевый свет, но после небольшой паузы к нему подошел человек и сказал, что это восходит солнце.
• По средним оценкам, на съемки каждой сцены уходило где-то по двадцать дублей. Из-за этого съемки длились очень долго и очень дорого обходились киностудии 20th Century Fox. В итоге руководство студии послало своего представителя, который просто стоял за режиссером Майклом Манном и говорил: «Хватит, Майкл, двигаемся дальше».
• В романе у Соколиного глаза было имя Натти Бампо, в фильме же его заменили на Натаниэль По, посчитав, что имя из романа может показаться зрителям смешным.
• Более девяти сотен коренных американцев со всех концов Соединенных Штатов были наняты для съемок в этом фильме. Большая часть из них были представители племени чероки.
• Режиссер Майкл Манн принял решение проводить съемки в Северной Каролине, а не в Нью-Йорке. Ему показалось, что леса Северной Каролины больше походят на великовозрастные леса Адирондака. Многие сцены были сняты в Билтморе (поместье Джорджа Вандербильта в Северной Каролине). Лес вокруг поместья был тщательно продуман и посажен еще за сто лет до момента съемок.
• Режиссер Майкл Манн не разрешал актерам пользоваться услугами дублеров.
• Дэниэл Дэй-Льюис тренировался с полковником армии США. Тот обучал его навыкам стрельбы и рукопашному бою.
• До съемок этого фильма Дэниэл Дэй-Льюис снимался только в независимых кинопроектах. Фильм «Последний из могикан» (1992) стал для актера первым крупным голливудским проектом с солидным бюджетом.
• Первоначально фильм планировали выпустить летом 1992 года. Однако первая версия картины оказалось длиной в три часа. Студия 20th Century Fox потребовала от режиссера Майкла Манна, чтобы он сделал фильм короче, а премьеру перенесли на сентябрь того же года. Манн остался недоволен получившейся двухчасовой версией фильма. По его собственным ощущениям, у него было недостаточно времени, чтобы укоротить версию без ущерба для повествования фильма. В итоге студия 20th Century Fox разрешила Манну полностью перемонтировать фильм, а полученная версия была выпущена на DVD в 1999 году. Хотя последняя версия получилась всего на несколько минут длиннее, в ней был произведен ряд изменений в некоторых моментах. Эта версия больше понравилась режиссеру, чем та, которая изначально была выпущена в прокат.
• То насколько сильно Дэниэл Дэй-Льюис вжился в свою роль, плюс напряженный съемочный график, отразилось на его здоровье. После того, как съемки фильма были завершены, он отправился лечиться от клаустрофобии и легких галлюцинаций.
• Актриса Джоди Мэй рассказала, что большая часть сцен с ее участием была вырезана в процессе монтажа.
• Во время съемок на площадке постоянно присутствовала мама Джоди Мэй и следила за тем, чтобы у ее дочери не развился реальный роман с Эриком Швейгом.
• Как и Дэниэл Дэй-Льюис, некоторые актеры также провели несколько месяцев в дикой местности Северной Каролины, готовясь к съемкам фильма.
• Главная музыкальная тема фильма была взята из композиции «The Gael» шотландского автора-исполнителя Дуги Маклина. Эта композиция вышла на его альбоме «The Search» (1990).
• Во время съемок сцен с каноэ, само каноэ постоянно опрокидывалось. Ф. Кертис Гастон, сыгравший в фильме роль солдата, вспоминал, как ему приходилось спасать расстроенную Джоди Мэй из холодных вод.
• Режиссер Майкл Манн рассказал, что в детстве он смотрел фильм «Последний из Могикан» (1936) режиссера Джорджа Б. Сэйтца. Этот фильм послужил для него источником вдохновения при создании проекта.
• Все существует три версии фильма. Оригинальная – 112 минут, расширенная – 117 минут, а также режиссерская версия, выпущенная в 2010 году – 114 минут.
• Актеров массовки в течении трех месяцев обучали ведению боя, чтобы это выглядело исторически верно на экране.
• Мэделин Стоу первоначально не хотела сниматься в этом фильме. Только после того, как я разъяснили, что в фильме описывается история любви, она согласилась прийти на прослушивание.
• Оператор Данте Спинотти использовал по минимуму осветительные приборы, чтобы фильм выглядел максимально естественно.
• В книге Джеймса Фенимора Купера персонаж Коры был смешанной расы – ее отец был полковником Манро, а ее мама была африканского происхождения, хотя и не была рабыней. У сыгравшей Кору актрисы Мэделин Стоу есть английские, немецкие и коста-риканские корни.
• Когда премьеру фильма перенесли с лета 1992 года на сентябрь, чтобы написать дополнительную музыку к нему пригласили композитора Рэнди Эдельмана. Тревор Джонс, написавший около 50 минут музыки к первоначальной версии фильма, не смог вернуться к работе над фильмом из-за занятости в других проектах. Эдельман написал для фильма около двадцати восьми минут музыки. Также Эдельман отвечал за музыку в последующей режиссерской версии фильма, которая длилась 114 минут. Джонс и Эдельман не работали над музыкой вместе. Поэтому в титрах их имена были разделены. Также, когда был выпущен альбом с музыкой к этому фильму, на нем музыка Джонса шла отдельно от музыки Эдельмана.
• Во время сцены осады можно заметить большие мортиры, которые стреляют огромными пушечными шарами по форту. В один съемочный день кинематографисты пробовали снять, как снаряды летят в воздухе по своей траектории, но вместо пушечных ядер использовались окрашенные в черный цвет баскетбольные мячи. Проблема была в том, что, когда ими стреляли из мортир, они либо сгорали прямо в дуле мортиры, либо ненадолго вспыхивали в воздухе, но при этом очень быстро падали на землю.
• Дэниэл Дэй-Льюис в шутку говорил, что на тот момент он бросил курить, однако этот фильм снова заставил его вернуться к пагубной привычке.
• Генерал Монкальм приказывает капитану Бугенвилю прочитать перехваченное послание генерала Уэбба, которое тот отправил полковнику Манро. Этот капитан вероятнее всего Луи Антуан де Бугенвиль, французский дворянин, мореплаватель, солдат, дипломат и исследователь. После службы в подчинении у генерала Монкальма во время осады форта Уильм-Генри (в период Семилетней войны) Бугенвиль отправился на Мальвинские острова в южной Атлантике и организовал там колонию. Также Бугенвиль был руководителем первой французской кругосветной экспедиции.
• У барабанщика на шляпе во время марша перед атакой гуронов можно заметить надпись «Nec Aspera Terrant», что означает «Трудности будут прокляты». Это также может трактоваться как бесстрашие.
• В титрах Майк Филлипс указан как «Sachem». Однако это не имя его персонажа, это слово переводится как «старейшина». Зовут же его персонажа – Таменунд, хотя это имя ни разу не используется в фильме.
• Пумы, которые использовались во время съемок фильма, затем были помещены в Холлиуайлд Анимал Парк в Южной Каролине.
• Ряд декораций, включая огромный форт Уильм-Генри, были построены на натуре с использованием соответствующих материалов.
• Режиссер Майкл Манн переснял сцену с водопадом за девять дней до того, как должен был состояться предварительный показ фильма для кинокритиков.
• Мост из красного кирпича, который показывают в начале фильма, расположен недалеко от поместья Билтмор (штат Северная Каролина, США).
• Винтовка Соколиного глаза – это прекрасный образец классической пенсильванской длинноствольной винтовки, которую часто называют винтовкой «Кентукки».
• Известный шотландский скрипач Аласдейр Фрейзер участвовал в записи музыки к этому фильму.
• Роль полковника Манро предлагали Брайану Коксу.
• Пит Постлетуэйт, сыгравший в фильме капитана Бимса, играл отца персонажа Дэниэла Дэй-Льюиса в фильме «Во имя отца» (1993) режиссера Джима Шеридана.
• Композитор Рэнди Эдельман рассказал в одном интервью, что его пригласили поработать над музыкой фильма, так как у режиссера Майкла Манна и композитора Тревора Джонса были творческие разногласия, из-за которых Джонс покинул проект. Фильм сильно выбивался за рамки бюджета, по этой причине было много проблем с киностудией, и ситуация в целом просто вышла из-под контроля.
• На роль Коры Манро рассматривали кандидатуру Энди МакДауэлл.
• Приблизительная стоимость постройки декораций форта Уильям-Генри была 6 миллионов долларов.
• Роль генерала Монкальма предлагали Жану Рено.
• На 98-й минуте фильма можно услышать Вильгельмов крик, когда Соколиный глаз бьет врага дубинкой в лицо.
• Хью Грант и Ричард Э. Грант рассматривались на роль майора Дункана Хейворда.
• Предвещая предательство Магуа, когда отряд покидает форт Уильям-Генри, британский барабанщик отбивает тот же ритмический рисунок, который исполнялся похоронных кортежем Джона Ф. Кеннеди.
• На роль Коры Манро пробовалась Ким Рэйвер.
• Студия Warner Bros объявляла в 1976 году о том, что будет сниматься новая версия «Последнего из могикан» с режиссером Линдсей Андерсоном. Однако тот проект так и не состоялся.
• Когда фильм впервые анонсировали, упоминалось, что одну из ролей в нем исполнит Джон Кьюсак. Однако в итоге этого не случилось.
• Многие из персонажей, которые умирают в фильме, в книге Джеймса Фенимора Купера оставались в живых. В том числе: Манро, Хейворд и Алиса. Однако в книге была убита Кора.
• Хотя резня при осаде форта Уильям-Генри на самом деле была, но исторические факты немного отличаются от того, что показано в фильме. Полковник Манро на самом деле командовал фортом и сдал его Манкальму, когда генерал Уэбб не смог вовремя прийти ему на подмогу. Нападение гуронов после капитуляции было направлено на колониальную милицию и их союзников среди индейцев. Манро и британские служащие были во главе колонны, они находились под защитой французских солдат и даже не знали о том, что на колонну было совершено нападение вплоть до того момента, когда они добрались до форта Эдвард. В основу романа Джеймса Фенимора Купера легли отчеты выживших во время той атаки. Британцы использовали факт нападения, чтобы расшевелить колонистов, и чтобы те присоединились к ним в борьбе против французов. Во всех экранизациях той истории, кроме этого фильма, Манро выживал – его спасал Соколиный глаз. В реальной жизни Манро также остался в живых.
• В первоначальной версии сценария, когда Соколиный глаз стрелял в Дункана, он делал это быстро – приставлял винтовку к плечу и тут же стрелял. Исторический консультант Марк А. Бейкер предложил вместо этого, чтобы Соколиный глаз тщательно прицелился перед выстрелом, утверждая, что это было бы более реалистично и лучше бы отражало уважение и сострадание Соколиного глаза по отношению к Дункану.

Больше фактов (+47)

Ошибки в фильме

• Когда британцы покидают форт Уильям-Генри, на фоне можно заметить два автобуса. Их видно в тот момент, когда перед камерой проезжает британский генерал.
• Осветительная ракета, которую запускают из форта Уильям-Генри во время сцены бомбардировки, оснащена парашютом для более длительного использования. Такой тип осветительных ракет был изобретен незадолго до Первой мировой войны.
• В сцене, когда Соколиный глаз охотится в начале фильма, на фоне можно заметить ограждение из проволочной сетки.
• Во время сцены спора героев по поводу захоронения в левой части экрана можно увидеть телефонный столб.
• Прутья решетки камеры в форте Уильям-Генри, в которую помещают Соколиного глаза, сделаны из деформированного арматурного стержня. Арматурные стержни стали использовать в строительстве только в 1848 году. Для создания таких стержней, какие показаны в фильме, требовалось специальное оборудование, которого просто не существовало на момент описываемых событий.
• В сцене, когда британцы покидают форт, можно заметить газовый баллон с пропаном, пластиковую коробку и ведро из нержавеющей стали. Эти предметы видны, когда солдаты спускаются по трапу.
• В хижине Кэмерона Ункас говорит, что они видели поля, принадлежащие вождю Джозефу Бранту. По сюжету фильма события разворачиваются в 1757 году. На тот момент Бранту было всего 16 лет, и он не был воинственным вождем. На самом деле он тогда был в Коннектикуте, где учился в школе Уилока.
• Дункан переводит одну из фраз с французского еще до того, как ее произносят.
• Когда Магуа и его люди берут в плен Кору, Алису и Дункана, ветка, которую ломает Кора, разваливается еще до того, как девушка падает на нее.
• Когда майор Хейворд со своим отрядом впервые входит в лес, солдаты маршируют не синхронно с ритмом барабана.
• В одной из сцен Соколиный глаз стреляет в гурона, а тот затем бросает свой пистолет. Пистолет падает со скалы. Однако в следующих кадрах пистолет вновь появляется на скале – Соколиный глаз подбирает его, когда подбегает ближе.
• Когда герои взбираются по скалам у реки, Ункас оглядывается на Алису. В этот момент можно заметить, что кадр отображен зеркально. Его серьга оказывается с другой стороны.
• Майор Дункан доставляет послание генералу Уэббу. Прочитав послание, генерал Уэбб кладет его полностью свернутым перед собой. В последующих кадрах послание оказывается приоткрыто и слегка повернуто.
• Перед тем, как Чингачгук наносит Магуа последний удар, камера показывает Магуа, который стоит прямо. В следующих кадрах перед ударом он уже наклоняется вперед.
• Когда Кора находится в спальне с Алисой, ее волосы закинуты за правое плечо, в следующих кадрах волосы оказываются закинуты за левое плечо.
• Во время одной из сцен в форте Уильям-Генри, когда колонисты начинают спорить с генералом Манро о своем освобождении, чтобы они могли вернуться к себе на фермы, камера показывает Кору, которая стоит в дверях. Когда ее показывают в первый раз, дверной проход находится у нее за левым плечом. В последующих кадрах дверной проход оказывается у нее за правым плечом. А затем она уходит через него.
• Когда британцы отступают из форта Уильям-Генри, Магуа устраивает на них засаду. В одном из моментов сражения майор Дункан Хейворд командует небольшой группой британских солдат. Большинство из их убивают, и Хейворд пытается сбежать. Затем он стреляет в одного из индейцев, после чего у него на винтовке исчезает штык.
• После того, как Чингачгук наносит Магуа последний удар, он начинает поднимать свою правую ногу, чтобы при помощи нее вытащить лезвие из тела Магуа. В следующем кадре оказывается, что он использовал для этих целей левую ногу.
• Когда на отряд, следующий в форт Уильм-Генри, нападают, видно, что волосы у Алисы уложены и заколоты. Однако через несколько минут ее волосы уже распущены, хотя не было никаких кадров, в которых бы они их распускала.
• Во время сцены с посланником небо над Соколиным глазом и остальными героями резко меняется при смене ракурса. На нем иначе расположены облака. Также немного отличается время суток.
• После того, как герои оставляют каноэ в реке, Натаниэль и остальные обнаруживают, что их порох промок. Однако в следующей сцене у деревни гуронов, у героев вновь появляется сухой порох.
• Если хорошо присмотреться, то в начале фильма, когда лось выходит из-за деревьев, можно заметить человеке в красной шляпе, который движется прямо рядом с лосем.
• Когда войска покидают форт, на пляже можно заметить сине-белый зонтик.
• Когда форт Уильям-Генри сдается, в нижней части экрана можно увидеть помощника режиссера. Он носит голубую бейсболку и размахивает мегафоном.
• На дне водопада можно заметить водолаза.
• В ряде сцен в форте Уильям-Генри видны солдаты с Северо-Шотландского нагорья, имеющие соответствующие регалии. Однако там не должно было быть солдат из того региона. В том форте присутствовали два полка: 35-й пехотный полк из Суссекса и 60-й пехотный полк (Королевский американский). И солдаты там должны были носить обычную форму британских пехотинцев, а не шотландскую форму.
• Французы сначала зажигают фитили у бомб в своих мортирах, а затем стреляют из них. К моменту Семилетней войны уже было обнаружено, что вспышки при выстреле вполне достаточно, чтобы поджечь фитиль на бомбе, что также было безопаснее, чем то, как это делают французы в фильме.
• Соколиный глаз впервые наблюдает бомбардировку форта с дальней стороны острова. Однако на озере Лейк-Джордж нет острова, который находился бы где-то недалеко от форта.
• Когда полковник Манро узнает, что генерал Уэбб послал подкрепление в другой форт, который находится всего в 19 километрах от них, он приказывает отправить туда посыльного. В ясные безветренные ночи звуки стрельбы из пушек можно услышать с расстояния в 80 километров. Поэтому генерал Уэбб должен был знать, что на форт Манро было совершено нападение.
• Магуа неоднократно заявляет о том, что он намерен уничтожить род полковника Манро. Однако, когда он догоняет Кору и Алису под водопадом, он просто берет их в плен.
• В финальных сценах можно заметить полотно серого цвета, которое явно было использовано для того, чтобы закрыть некие современные знаки или попросту граффити. Соколиный глаз натыкается на это полотно, когда бежит по подземному проходу. Также серое полотно видно, когда Соколиный глаз возвращается, чтобы обнять Кору после того, как Магуа убивают.
• Когда Чингачгук бьет Магуа по руке, то видно, что его оружие сгибается. Очевидно, это просто предмет реквизита, сделанный из резины.
• Сразу после того, как герои отправляют свои каноэ по направлению к водопаду, но перед тем, как они заходят в пещеру, часть воды на левом краю водопада исчезает.
• Когда майор Хейворд и Кора Манро впервые встречаются и обсуждают женитьбу, на фоне на бельевой веревке висит простыня. Эта простыня постоянно хлопает и сильно колыхается на ветру, однако самих героев этот сильный ветер вообще никак не затрагивает.
• Приблизительно на 97-й минуте фильма Соколиный глаз слегка задевает скалу, которая явно является бутафорской.

Больше ошибок (+32)

Сюжет

Осторожно, текст может содержать спойлеры!

События фильма разворачиваются в 1757 году, во времена франко-индейской войны в горах Адирондак, в британской колонии Нью-Йорк. Майор британской армии Дункан Хейворд приезжает в Олбани. Он был послан туда, чтобы служить под командованием полковника Манро, командира форта Уильям-Генри. Хейворду дают задание – сопроводить двух дочерей полковника, Кору и Алису, в их отцу. Он является другом семьи и влюблен в Кору. Перед отъездом Хейворд делает ей предложение, но она не дает ему ответа.

Майор Хейворд, две девушки и отряд британских солдат держит путь по суровой пустоши. Их проводником является Магуа – воин племени гуронов. Магуа приводит отряд в засаду. Всех солдат убивают или сильно ранят, а Хейворду и девушкам удается спастись только благодаря вовремя появившемуся вождю племени могикан – Чингачгуку, а также его сыну Ункасу и его приемному белому сыну по прозвищу Соколиный глаз. Они убивают всех нападавших. Магуа сбегает. Спасители соглашаются отвезти девушек и Хейворда в форт. Во время боя Соколиный глаз замечает, что Магуа пытается убить Кору. Позже он спрашивает Дункана, не знает ли тот, почему он так сделал. Во время их совместного путешествия Кора сближается с Соколиным глазом, а Ункас сближается с Алисой.

Когда герои приближаются к форту, они обнаруживают, что тот находится под осадой французов и их союзников гуронов. Им удается проникнуть внутрь, где их встречает полковник Манро. Он спрашивает Хейворда о запрошенном им подкреплении. Находясь в форте, Кора и Соколиный глаз впервые целуются. Хейворд начинает ревновать. В ответ на его ревность Кора заявляет, что она не выйдет за него замуж.

Манро не разрешает ополченцам покинуть форт, чтобы они могли защитить свои семьи. Но он обещал им это раньше. Соколиный глаз помогает этим людям сбежать. Сам же он остается. За содеянное его приговаривают к повешению. До казни французский генерал Луи-Жозеф де Монкальм показывает Манро перехваченное им сообщение, в котором говорится, что никакого подкрепления к ним не отправили. Монкальм предлагает британцам эвакуировать форт с честью, сохранив свое оружие. Поскольку у Манро нет другого выхода, ему приходится согласиться. Однако Магуа, союзник французов, приходит в ярость от этой договоренности. Он испытывает сильную ненависть к Манро, виня его в прошлых деяниях по отношению к нему и его семье.

На следующий день полковник Манро, его солдаты, их женщины и дети покидают форт. Магуа и его воины из племени гуронов устраивают засаду. Магуа сам убивает Манро. Соколиный глаз и могикане пытаются отбиться и уйти от преследователей вместе с Корой, Алисой и Хейвордом. Позже Магуа удается схватить майора и девушек. Он приводит пленников в поселение гуронов. Вскоре туда является Соколиный глаз. Он обращается к старейшине племени с просьбой пощадить майора и девушек.

Старейшина решает вернуть Хейворда британцам, Алису он отдает Магуа, а Кору велит сжечь заживо. Соколиного глаза за его храбрость, он оставляет в живых. Тогда Соколиный глаз обращается к Хейворду, который служил переводчиком в этих переговорах, и говорит ему просить вождя, чтобы тот разрешил ему, Соколиному глазу, быть принесенным в жертву вместо Коры. Однако вместо этого Хейворд обменивает свою жизнь на жизнь Коры.

Когда Соколиный глаз и Кора отъезжают на достаточное расстояние, Соколиный глаз стреляет в Хейворда, чтобы положить конец его страданиям. Магуа пытается собрать гуронов, чтобы выдвинуться на англичан, однако у него ничего не выходит. Забрав Алису, он уходит вместе с несколькими людьми. Чингачгук, Соколиный глаз и Ункас отправляются спасать Алису. Ункас догоняет Магуа раньше остальных, вступает с ним в бой и погибает. Магуа предлагает Алисе идти с ним, но она прыгает со скалы и разбивается насмерть. Соколиный глаз удерживает людей Магуа, а Чингачгук вступает с ним в бой и мстит за смерть сына.

Чингачгук молится великому духу, чтобы тот принял его умершего сына. Затем он предается рассуждениям об исчезновении его народа, и что после смерти сына он является последним из могикан.

Глава I

Готов узнать я самое плохое

И страшное, что ты мне мог принесть,

Готов услышать тягостную весть.

Ответь скорей – погибло ль королевство?!

Может быть, на всем огромном протяжении границы, которая отделяла владения французов от территории английских колоний Северной Америки, не найдется более красноречивых памятников жестоких и свирепых войн 1755–1763 годов, чем в области, лежащей при истоках Гудзона и около соседних с ними озер. Эта местность представляла для передвижения войск такие удобства, что ими нельзя было пренебрегать.

Водная гладь Шамплейна тянулась от Канады и глубоко вдавалась в колонию Нью-Йорк; вследствие этого озеро Шамплейн служило самым удобным путем сообщения, по которому французы могли проплыть до половины расстояния, отделявшего их от неприятеля.

Близ южного края озера Шамплейн с ним сливаются хрустально ясные воды Хорикэна – Святого озера.

Святое озеро извивается между бесчисленными островками, и его теснят невысокие прибрежные горы. Изгибами оно тянется далеко к югу, где упирается в плоскогорье. С этого пункта начинался многомильный волок, который приводил путешественника к берегу Гудзона; тут плавание по реке становилось удобным, так как течение свободно от порогов.

Выполняя свои воинственные планы, французы пытались проникнуть в самые отдаленные и недоступные ущелья Аллеганских гор и обратили внимание на естественные преимущества только что описанной нами области. Действительно, она скоро превратилась в кровавую арену многочисленных сражений, котoрыми враждующие стороны надеялись решить вопрос обладания колониями.

Здесь, в самых важных местах, возвышавшихся над окрестными путями, вырастали крепости; ими овладевала то одна, то другая враждующая сторона; их то срывали, то снова отстраивали, в зависимости от того, чье знамя взвивалось над крепостью.

В то время как мирные земледельцы старались держаться подальше от опасных горных ущелий, скрываясь в старинных поселениях, многочисленные военные силы углублялись в девственные леса. Возвращались оттуда немногие, изнуренные лишениями и тяготами, упавшие духом от неудач.

Хотя этот неспокойный край не знал мирных ремесел, его леса часто оживлялись присутствием человека.

Под сенью ветвей и в долинах раздавались звуки маршей, и эхо в горах повторяло то смех, то вопли многих и многих беззаботных юных храбрецов, которые в расцвете сил спешили сюда, чтобы погрузиться в глубокий сон долгой ночи забвения.

Именно на этой арене кровопролитных войн развертывались события, о которых мы попытаемся рассказать. Наше повествование относится ко времени третьего года войны между Францией и Англией, боровшимися за власть над страной, которую не было суждено удержать в своих руках ни той, ни другой стороне.

Тупость военачальников за границей и пагубная бездеятельность советников при дворе лишили Великобританию того гордого престижа, который был завоеван для нее талантом и храбростью ее прежних воинов и государственных деятелей. Войска англичан были разбиты горстью французов и индейцев; это неожиданное поражение лишило охраны большую часть границы. И вот после действительных бедствий выросло множество мнимых, воображаемых опасностей. В каждом порыве ветра, доносившемся из безграничных лесов, напуганным поселенцам чудились дикие крики и зловещий вой индейцев.

Под влиянием страха опасность принимала небывалые размеры; здравый смысл не мог бороться с встревоженным воображением. Даже самые смелые, самоуверенные, энергичные начали сомневаться в благоприятном исходе борьбы. Число трусливых и малодушных невероятно возрастало; им чудилось, что в недалеком будущем все американские владения Англии сделаются достоянием французов или будут опустошены индейскими племенами – союзниками Франции.

Поэтому-то, когда в английскую крепость, возвышавшуюся в южной части плоскогорья между Гудзоном и озерами, пришли известия о появлении близ Шамплейна маркиза Монкальма и досужие болтуны добавили, что этот генерал движется с отрядом, «в котором солдат что листьев в лесу», страшное сообщение было принято скорее с трусливой покорностью, чем с суровым удовлетворением, которое следовало бы чувствовать воину, обнаружившему рядом с собой врага. Весть о наступлении Монкальма пришла в разгар лета; ее принес индеец в тот час, когда день уже клонился к вечеру. Вместе со страшной новостью гонец передал командиру лагеря просьбу Мунро, коменданта одного из фортов на берегах Святого озера, немедленно выслать ему сильное подкрепление. Расстояние между фортом и крепостью, которое житель лесов проходил в течение двух часов, военный отряд, со своим обозом, мог покрыть между восходом и заходом солнца. Одно из этих укреплений верные сторонники английской короны назвали фортом Уильям-Генри, а другое – фортом Эдвард, по имени принцев королевского семейства. Ветеран-шотландец Мунро командовал фортом Уильям-Генри. В нем стоял один из регулярных полков и небольшой отряд колонистов-волонтеров; это был гарнизон, слишком малочисленный для борьбы с подступавшими силами Монкальма.

Должность коменданта во второй крепости занимал генерал Вебб; под его командованием находилась королевская армия численностью свыше пяти тысяч человек. Если бы Вебб соединил все свои рассеянные в различных местах отряды, он мог бы выдвинуть против врага вдвое больше солдат, чем было у предприимчивого француза, который отважился уйти так далеко от своего пополнения с армией не намного больше, чем у англичан.

Однако напуганные неудачами английские генералы и их подчиненные предпочитали дожидаться в своей крепости приближения грозного неприятеля, не рискуя выйти навстречу Монкальму, чтобы превзойти удачное выступление французов у Дюкеснского форта, дать врагу сражение и остановить его.

Когда улеглось первое волнение, вызванное страшным известием, в лагере, защищенном траншеями и расположенном на берегу Гудзона в виде цепи укреплений, которые прикрывали самый форт, прошел слух, что полуторатысячный отборный отряд на рассвете должен двинуться из крепости к форту Уильям-Генри. Слух этот скоро подтвердился; узнали, что несколько отрядов получили приказ спешно готовиться к походу. Все сомнения по поводу намерений Вебба рассеялись, и в течение двух-трех часов в лагере слышалась торопливая беготня, мелькали озабоченные лица. Новобранец тревожно сновал взад и вперед, суетился и чрезмерным рвением своим только замедлял сборы к выступлению; опытный ветеран вооружался вполне хладнокровно, неторопливо, хотя строгие черты и озабоченный взгляд ясно говорили, что страшная борьба в лесах не особенно радует его сердце.

Наконец солнце скрылось в потоке сияния на западе за горами, и, когда ночь окутала своим покровом это уединенное место, шум и суета приготовлений к походу смолкли; в бревенчатых хижинах офицеров погас последний свет; сгустившиеся тени деревьев легли на земляные валы и журчащий поток, и через несколько минут весь лагерь погрузился в такую же тишину, какая царила в соседних дремучих лесах.

Согласно приказу, отданному накануне вечером, глубокий сон солдат был нарушен оглушительным грохотом барабанов, и раскатистое эхо далеко разносилось во влажном утреннем воздухе, гулко отдаваясь в каждом лесном углу; занимался день, безоблачное небо светлело на востоке, и очертания высоких косматых сосен выступали на нем все отчетливее и резче. Через минуту в лагере закипела жизнь; даже самый нерадивый солдат и тот поднялся на ноги, чтобы видеть выступление отряда и вместе с товарищами пережить волнение этой минуты. Несложные сборы выступавшего отряда скоро закончились. Солдаты построились в боевые отряды. Королевские наемники красовались на правом фланге; более скромные волонтеры, из числа поселенцев, покорно заняли места слева.

Выступили разведчики. Сильный конвой сопровождал повозки с походным снаряжением, и, прежде чем первые лучи солнца пронизали серое утро, колонна тронулась в путь. Покидая лагерь, колонна имела грозный, воинственный вид; этот вид должен был заглушить смутные опасения многих новобранцев, которым предстояло выдержать первые испытания в боях. Солдаты шли мимо своих восхищенных товарищей с гордым и воинственным выражением. Но постепенно звуки военной музыки стали замолкать в отдалении и наконец совсем замерли. Лес сомкнулся, скрывая от глаз отряд. Теперь ветер не доносил до оставшихся в лагере даже самых громких, пронзительных звуков, последний воин исчез в лесной чаще.

Тем не менее, судя по тому, что делалось перед самым большим и удобным из офицерских бараков, еще кто-то готовился двинуться в путь. Перед домиком Вебба стояло несколько великолепно оседланных лошадей; две из них, очевидно, предназначались для женщин высокого звания, которые не часто встречались в этих лесах. В седле третьей красовались офицерские пистолеты. Остальные кони, судя по простоте уздечек и седел и привязанным к ним вьюкам, принадлежали низшим чинам. Действительно, совсем уже готовые к отъезду рядовые, очевидно, ждали только приказания начальника, чтобы вскочить в седла. На почтительном расстоянии стояли группы праздных зрителей: одни из них любовались чистой породой офицерского коня, другие с тупым любопытством следили за приготовлениями к отъезду.

Однако в числе зрителей был один человек, манеры и осанка которого выделяли его из числа прочих. Его фигура не была безобразна, а между тем казалась донельзя нескладной. Когда этот человек стоял, он был выше остальных людей, зато сидя он казался не крупнее своих собратьев. Его голова была чересчур велика, плечи слишком узки, руки длинные, неуклюжие, с маленькими, изящными кистями. Худоба его необыкновенно длинных ног доходила до крайности, колени были непомерно толсты. Странный, даже нелепый костюм чудака подчеркивал несуразность его фигуры. Низкий воротник небесно-голубого камзола совсем не прикрывал его длинной, худой шеи, короткие полы кафтана позволяли насмешникам потешаться над его тонкими, длинными ногами. Желтые узкие нанковые брюки доходили до колен, тут они были перехвачены большими белыми бантами, истрепанными и грязными. Серые чулки и башмаки довершали костюм неуклюжей фигуры. На одном башмаке чудака красовалась шпора из накладного серебра. Из объемистого кармана его жилета, сильно испачканного и украшенного почерневшими серебряными галунами, выглядывал неведомый инструмент, который среди этого военного окружения можно было ошибочно принять за некое таинственное и непонятное орудие войны. Высокая треугольная шляпа, вроде тех, какие лет тридцать назад носили пасторы, увенчивала голову чудака и придавала почтенный вид добродушным чертам лица этого человека.

Группа рядовых держалась в почтительном отдалении от дома Вебба; но та фигура, которую мы только что описали, смело вмешалась в толпу генеральских слуг. Странный человек без стеснения осматривал лошадей, одних хвалил, других бранил.

– Вот этот конек не доморощенный, его, вероятно, выписали из-за границы… может быть, даже с острова, лежащего далеко-далеко, за синими морями, – сказал он голосом, который поражал своей благозвучной мягкостью, так же как удивляла вся его фигура своими необычными пропорциями. – Скажу без хвастовства: я могу смело рассуждать о подобных вещах. Я ведь побывал в обеих гаванях: и в той, что расположена при устье Темзы и называется по имени столицы старой Англии, и в той, что зовется просто Нью-Хейвен – Новой гаванью. Я видел, как бригантины и барки собирали животных, точно для ковчега, и отправляли их на остров Ямайка; там этих четвероногих продавали или выменивали. Но такого коня я никогда не видывал. Как это сказано в Библии? «Он нетерпеливо роет копытами землю долины и радуется своей силе; он несется навстречу воинам. Среди трубных звуков он восклицает: „Ха, xa!“ Он издали чует битву и слышит воинский клич». Это древняя кровь, не правда ли, друг?

Не получив ответа на свое столь необычное обращение, которое было высказано с такой полнотой и силой звучного голоса, что заслуживало некоторого внимания, он обернулся к молчаливо стоявшему человеку, его невольному слушателю, и новый, еще более достойный восхищения объект предстал перед взором чудака. Он с удивлением остановил свой взгляд на неподвижной, прямой и стройной фигуре индейца-скорохода, который принес в лагерь невеселые вести.

Хотя индеец стоял точно каменный и, казалось, не обращал ни малейшего внимания на шум и оживление, царившие вокруг, черты его спокойного лица в то же время выражали угрюмую свирепость, которая непременно привлекла бы к себе внимание и более опытного наблюдателя, чем тот, кто разглядывал его теперь с нескрываемым удивлением. Индеец был вооружен томагавком и ножом, а между тем не был похож на заправского воина. Напротив, во всем его облике сквозила небрежность, происходившая, возможно, от какого-то большого недавнего напряжения, от коего он еще не успел оправиться. На суровом лице туземца военная окраска расплылась, и от этого его темные черты невольно выглядели еще более дико и отталкивающе, чем в искусных узорах, наведенных для устрашения врагов. Лишь глаза его, сверкавшие, словно яркие звезды меж туч, горели дикой злобой. Только на одно мгновение пристальный мрачный взгляд скорохода поймал удивленное выражение глаз наблюдателя и тотчас же, отчасти из хитрости, отчасти из пренебрежения, обратился в другую сторону, куда-то далеко-далеко в пространство.

Вдруг засуетились слуги, послышались нежные женские голоса, и все это возвестило о приближении тех, кого ожидали, чтобы вся кавалькада двинулась в путь. Человек, любовавшийся конем офицера, внезапно отступил к своей собственной низкорослой худой лошади с подвязанным хвостом, которая пощипывала сухую траву; одним локтем он оперся на шерстяное одеяло, заменявшее ему седло, и стал следить за отъезжающими. В это время с противоположной стороны к его кляче подошел жеребенок и принялся лакомиться ее молоком.

Юноша в офицерском мундире подвел к лошадям двух девушек, которые, судя по их костюмам, приготовились к утомительному странствию через леса.

Вдруг ветер откинул длинную зеленую вуаль, прикрепленную к шляпе той из них, что казалась младшей (хотя они обе были очень молоды); из-под вуали показались ослепительно белое лицо, золотистые волосы, блестящие синие глаза. Нежные краски неба, все еще разливавшиеся над соснами, не были столь ярки и прекрасны, как румянец ее щек; начинавшийся день не был столь светел, как ее оживленная улыбка, которой она наградила молодого человека, помогавшего ей сесть в седло.

Офицер с таким же вниманием отнесся и ко второй всаднице, чье лицо заботливо скрывала вуаль. Она казалась старше сестры и была немного полнее.

Как только девушки сели на лошадей, молодой человек легко вскочил в седло. Все трое поклонились генералу Веббу, вышедшему на крыльцо, чтобы проводить путников, повернули лошадей и легкой рысью двинулись к северному выезду из лагеря. Несколько нижних чинов поехали вслед за ними. Пока отъезжающие пересекали пространство, отделявшее их от большой дороги, никто из них не произнес ни слова, только младшая из всадниц слегка вскрикнула, когда мимо нее неожиданно проскользнул индеец-скороход и быстрой легкой поступью двинулся по военной дороге. Старшая из сестер при появлении индейца-скорохода не проронила ни звука. От удивления она выпустила складки вуали, и ее лицо открылось. Сожаление, восхищение и ужас мелькнули в ее чертах. Волосы этой девушки были цвета воронова крыла. На незагорелом лице ее играли яркие краски, хотя в нем не было ни малейшего оттенка вульгарности. Ее черты отличались тонкостью, благородством и поразительной красотой. Словно сожалея о своей забывчивости, она улыбнулась, блеснул ряд ровных зубов, белизна которых могла соперничать с лучшей слоновой костью.

Потом, поправив вуаль, она опустила голову и продолжала свой путь в молчании, подобно человеку, чьи мысли были далеки от всего окружающего.

Глава II

О-ла! О-ла! Где вы? О-ла!

Шекспир. «Венецианский купец»

В то время как одна из двух очаровательных девушек, которых мы так бегло представили читателю, была поглощена собственными мыслями, младшая, быстро оправившись от мгновенного испуга, засмеялась над своим страхом и сказала офицеру, который ехал рядом с ней:

– Скажите, Дункан, такие привидения часто встречаются в здешних лесах или это представление было организовано в нашу честь? Если так, то мы должны быть благодарны, но в ином случае нам с Корой понадобится все наше мужество, раньше чем мы встретимся со страшным Монкальмом.

– Этот индеец-скороход при нашем отряде и, по понятиям своего племени, герой, – сказал молодой офицер. – Он вызвался проводить нас до озера по малоизвестной тропинке, которая сильно сокращает путь. Благодаря этому мы явимся на место скорее, чем следуя за нашим отрядом.

– Он мне не нравится, – ответила девушка и притворно вздрогнула, хотя ей было действительно страшно. – Вы хорошо знаете его, Дункан? Ведь в противном случае вы, конечно, не доверяли бы ему.

– Скорее я бы не доверился вам, Алиса. Я знаю этого индейца, иначе я не выбрал бы его проводником, особенно в такую минуту. Говорят, Магуа – уроженец Канады, а между тем служит нашим друзьям мохокам, которые, как вам известно, принадлежат к числу шести союзных племен. Мне говорили, что он попал сюда по какой-то странной случайности, имевшей отношение к вашему отцу. Кажется, генерал жестоко поступил с этим индейцем… Впрочем, я позабыл эту досужую болтовню. Достаточно того, что теперь он наш друг.

– Если он был врагом моего отца, тем хуже для нас, – заметила девушка, встревожившись не на шутку. – Майор Хейворд, пожалуйста, заговорите с ним, мне хочется услышать звук его голоса. Может быть, это глупо, но я всегда сужу о человеке по его голосу.

– Если я заговорю с ним, это, по всей вероятности, ни к чему не поведет, – проговорил Хейворд. – Он ответит мне каким-либо односложным восклицанием. Мне кажется, Магуа понимает по-английски, но делает вид, что не знает нашего языка. Кроме того, он вряд ли пожелает вести со мной разговор теперь, когда военное время требует от него свято блюсти достоинство воина… Но смотрите, наш проводник остановился. Очевидно, тут начинается тропинка, на которую нам придется свернуть.

Дункан был прав. Когда всадники подъехали к индейцу, который неподвижно стоял, указывая на чащу кустов, окаймлявших военную дорогу, они разглядели тропинку, настолько узкую, что по ней можно было ехать только гуськом.

– Мы должны свернуть на эту дорожку, – шепотом сказал Хейворд. – Не выражайте никаких опасений, не то вы навлечете на себя именно ту опасность, которой боитесь.

– Кора, как ты думаешь, не безопаснее ли ехать вместе с отрядом? – спросила сестру златокудрая Алиса. – Хотя это будет более утомительно…

– Алиса, вы плохо знаете обычаи и привычки дикарей, а потому не понимаете, в каких случаях следует бояться, – возразил Хейворд. – Если неприятель уже дошел до волока, что совершенно невероятно, так как наши разведчики донесли бы нам об этом, он стал бы, очевидно, окружать наш отряд, надеясь добыть побольше скальпов. Путь отряда известен всем, наша же дорожка еще составляет тайну, так как мы решили ехать по ней всего лишь час назад.

– Неужели мы не должны верить этому человеку только потому, что его движения и повадки не похожи на наши, а цвет его лица темнее кожи белых? – холодно спросила Кора.

Алиса перестала колебаться; она ударила хлыстом своего нарраганзета, первая раздвинула ветви и поехала вслед за скороходом по темной узкой лесной тропинке. Хейворд с восхищением смотрел на Кору; он не заметил даже, что ее белокурая спутница одна углубилась в чащу. Слуги, повинуясь полученному заранее приказанию, не последовали за ними, а двинулись вдогонку за отрядом. Хейворд объяснил девушкам, что это было сделано из осторожности, по совету их хитрого проводника: индеец желал уменьшить количество следов на случай, если бы сюда забрели разведчики канадских племен. Тернистая тропа не располагала к разговору; вскоре путники миновали широкую опушку густого леса и очутились под темными сводами больших деревьев. Дорога стала удобнее; скороход, заметивший, что молодые всадницы теперь лучше управляли своими лошадьми, прибавил шагу, и Коре с Алисой пришлось пустить нарраганзетов иноходью. Хейворд обернулся было, чтобы сказать что-то черноглазой Коре, но в эту минуту раздался отдаленный звук копыт, стучавших по корням на тропинке. Это заставило молодого человека остановить своего коня. Кора и Алиса тоже натянули поводья. Все трое хотели узнать, в чем дело.

Через несколько мгновений они увидели жеребенка, который, точно олень, несся между стволами сосен; вслед за ним появилась нескладная фигура, описанная нами в предыдущей главе. Неуклюжий незнакомец приближался со всей скоростью, на какую только была способна его тощая лошадь. До настоящего мгновения эта фигура находилась вне поля зрения путешественников. Если он обычно привлекал любопытных своим высоким ростом, то его «грация» как наездника заслуживала еще большего внимания. То и дело одной ногой шпорил он свою клячу, но добивался только того, что ее задние ноги шли легким галопом, тогда как передние делали какие-то неопределенные, постоянно изменявшиеся движения, похожие на хромую рысь. Частая смена рыси галопом создавала оптический обман, вследствие которого казалось, будто лошадь движется быстрее, нежели это было на самом деле; во всяком случае, знаток коней Хейворд никак не мог решить, каким аллюром двигалось бедное животное, подгоняемое шпорой настойчивого всадника.

Все движения как всадника, так и коня были необычны. При каждом шаге лошади незнакомец приподнимался в стременах и, то слишком выпрямляя, то непомерно сгибая ноги, внезапно вырастал, а потом сгибался так, что положительно никто не мог бы судить о его росте. Если к этому прибавить, что под действием его шпоры одна сторона лошади, казалось, бежала скорее, чем другая, а движения ее косматого хвоста беспрестанно указывали, который ее бок страдает от шпоры, мы довершим изображение клячи и ее наездника.

Морщинки, которые легли было на красивый, открытый, мужественный лоб Хейворда, постепенно разгладились, и он слегка улыбнулся. Алиса не сдержала смеха. И даже в темных задумчивых глазах Коры блеснула усмешка.

– Вы хотите видеть кого-нибудь из нас? – спросил Дункан, когда странный всадник подъехал и задержал лошадь. – Надеюсь, вы не привезли нам дурных известий?

– Вот именно, – ответил незнакомец, размахивая своей треугольной шляпой, чтобы привести в движение душный лесной воздух, и предоставив слушателям решать, к какой части вопроса относится его замечание. Однако, освежив свое разгоряченное лицо и отдышавшись, чудак прибавил: – Говорят, вы едете в форт Уильям-Генри. Я направляюсь туда же, а потому решил, что всем нам доставит удовольствие совершить этот переезд в приятном обществе.

– Вы, кажется, присвоили себе право решающего голоса, – возразил Хейворд. – Но нас трое, вы же посоветовались только с одним собой.

– Вот именно. Самое главное – это узнать свои собственные желания, а когда это уже известно, то остается только выполнить свое намерение. Поэтому-то я и догнал вас.

– Если вы едете к озеру, вы ошиблись дорогой, – высокомерно заметил Дункан. – Большая дорога осталась по крайней мере на полмили позади вас.

– Вот именно, – ответил странный всадник, нимало не смущенный холодным приемом. – Я прожил всего неделю в Эдварде и не спросил бы, по какой дороге мне нужно ехать, только в том случае, если бы онемел, а немой я погиб бы для избранной мной профессии. – Он слегка хихикнул, словно скромность не позволяла ему открыто восхищаться своим остроумием, которое было совершенно непонятно слушателям, и потом продолжал: – Со стороны человека моей профессии неосторожно слишком запросто держаться с людьми, которых он должен поучать; вот причина, по которой я не поехал вслед за отрядом. Кроме того, я считаю, что такой джентльмен, как вы, конечно, лучше всех других может руководить путниками. Это соображение заставило меня присоединиться к вашему обществу. И наконец, с вами мне будет веселее ехать: мы можем беседовать.

– Какое самовольное и необдуманное решение! – воскликнул Хейворд, не зная, дать ли волю раздражению или расхохотаться в лицо незнакомцу. – Но вы говорите о поучениях и о профессии. Кто вы? Не учитель ли, преподающий благородную науку обвинений и защиты? Или вы один из тех, что вечно чертят прямые линии да углы, говоря, будто они занимаются математикой?

Незнакомец с явным удивлением посмотрел на Хейворда, потом без самодовольства, напротив, с величайшим и торжественным смирением ответил:

– Надеюсь, ни о каких обвинениях речь не идет; о защите я не помышляю, так как, по милости божией, не совершил никакого великого греха. Вашего намека на линии и углы я совершенно не понял; дело обучения ближних я предоставляю тем, кто избран совершать это святое дело. Я предъявляю только притязания на светлое искусство псалмопения, на умение возносить хвалы и славословия.

– Это, очевидно, ученик Аполлона, – смеясь, воскликнула Алиса, – и я принимаю его под свое особое покровительство!.. Полно, Хейворд, перестаньте хмуриться. Вообразите, что мой слух жаждет нежных звуков, и позвольте этому чудаку остаться с нами. Кроме того, – прибавила она, торопливо и искоса взглянув на опередившую их Кору, которая медленно ехала вслед за мрачным индейцем, – в случае нужды у нас окажется лишний друг и союзник.

– Неужели, Алиса, вы думаете, что я решился бы вести по этой незнакомой тропинке тех, кого люблю, если бы мог предполагать, что нас ждет какая-нибудь опасность?

– Нет, нет, я этого не думаю. Но этот странный человек забавляет меня, и, если действительно в его душе звучит музыка, не будем грубо отталкивать его.

Она повелительно указала хлыстом на дорогу. Хейворд встретился глазами с Алисой и хотел было продлить этот взгляд, но, подчиняясь воле девушки, пришпорил коня и через несколько прыжков очутился рядом с Корой.

Алиса знаком подозвала к себе незнакомца и пустила своего нарраганзета легкой иноходью.

– Я рада, что встретила вас, друг мой. Пристрастные родственники утверждают, что я недурно исполняю дуэты, – шутливо сказала она. – Значит, мы могли бы скрасить путешествие, предаваясь нашему любимому искусству. Кроме того, было бы приятно услышать мнение маэстро о моем голосе.

– Действительно, псалмопение освежает и дух и тело, – ответил незнакомец, подъехав поближе к Алисе, – и, конечно, как ничто на свете, успокаивает взволнованную душу. Однако для полной гармонии нужны четыре голоса. Очевидно, у вас приятное, богатое сопрано; я, при известном усилии, могу брать самые высокие теноровые ноты. Но нам не хватает контральто и баса. Конечно, офицер королевской армии, так долго не желавший принять меня в свое общество, мог бы петь басовую партию… Судя по тонам, звучавшим в его разговоре, у него бас.

– Не судите опрометчиво по внешним признакам: они обманчивы, – улыбаясь, возразила молодая девушка. – Правда, майор Хейворд иногда говорит на низких нотах, но, поверьте, его обыкновенный голос гораздо ближе к сладкому тенору, чем к тому басу, который вы слышали.

– Много ли он упражнялся в искусстве псалмопения? – спросил Алису ее простодушный собеседник.

Алиса была склонна рассмеяться, но ей удалось подавить приступ веселья, и она ответила:

– Мне кажется, что Хейворд отдает предпочтение светским песням. Условия солдатской жизни мало располагают к степенным занятиям.

– Благозвучный голос, как и все другие таланты, даруется человеку для того, чтобы он употреблял его на пользу своим ближним и не злоупотреблял им. Меня никто не может упрекнуть в том, что я давал своему таланту неверное направление.

– Вы занимаетесь только духовным пением?

– Вот именно. Как псалмы Давида превосходят все другие поэтические произведения, так и мелодии, на которые они переложены, стоят превыше всех светских песен. Где бы я ни останавливался, по каким бы странам ни путешествовал – ни во время сна, ни в минуты бдения я не расстаюсь с любимой книгой, изданной в Бостоне в 1744 году, под заглавием «Псалмы, гимны и священные песни Ветхого и Нового завета, переведенные английскими стихами для поучения и утешения истинно верующих в общественной и частной жизни, преимущественно в Новой Англии».

При этих словах чудак вынул из кармана книжку и, надев на нос очки в железной оправе, открыл томик с осторожностью и почтением, которых требует обращение со священными предметами. Потом, без дальнейших рассуждений и объяснений, он вложил в рот какой-то странный инструмент. Послышался пронзительный, высокий звук. Вслед за тем псалмопевец взял голосом ноту октавой ниже и наконец запел. Понеслись нежные, мелодичные звуки; даже беспокойное движение лошади не помешало пению.

О, как отрадно это -
Жить в братстве и труде,
Как будто благовония
Текут по бороде!

Псалмопевец все время отбивал такт правой рукой. Опуская ее, он слегка касался страниц книги; поднимая же, размахивал ею с особым искусством. Его рука не переставала двигаться, пока не замер последний звук.

Тишина леса была нарушена. Магуа повернулся к Дункану и пробормотал несколько слов на ломаном английском языке, а Хейворд, в свою очередь, заговорил с незнакомцем, прервав его музыкальные упражнения:

– Сейчас, по-видимому, не предвидится никакой опасности, но все же ради простой осторожности нам следует ехать без шума. Мне придется, Алиса, лишить вас удовольствия и просить этого джентльмена отложить пение до более благоприятного времени.

– Действительно, вы лишаете меня большого удовольствия, – с лукавой усмешкой ответила девушка. – Право, мне еще никогда не случалось слышать, чтобы так превосходно пели столь бессмысленные слова! Я уже собиралась спросить нашего спутника о причинах такого странного несоответствия, но ваш громовой бас, Дункан, прервал нить моих размышлений.

Молодой офицер замолчал и посмотрел в сторону чащи, потом искоса и подозрительно взглянул на Магуа, который шел по-прежнему спокойно и невозмутимо. Увидав это, молодой человек улыбнулся, потешаясь над собственными тревогами: разве не принял он только что блики света на каких-то блестящих лесных ягодах за горящие зрачки притаившегося в листве индейца! Теперь майор ехал спокойно, продолжая разговор, прерванный мелькнувшими в его уме опасениями.

Союз шести племен – мохоки, онайды, сенеки, кайюги, онондаги и тускароры, родственные племена, враждовавшие с племенами ленапов (могикан и делаваров). Эти шесть племен носили различные прозвища. Их часто называли макуасами, мингами или ирокезами.